Я долго стояла и смотрела на череп Рэй-Бэна, на свое лицо, отражавшееся в его очках. И я увидела себя на фоне пейзажа своей страны — девочку в окружении высоких темных деревьев, в тонком луче света. Я очень долго смотрела на череп, а череп не отворачивался, и я тоже, и я поняла, что так для меня будет всегда.

По прошествии нескольких минут я отвернулась и пошла к сестре. Ветви сомкнулись за моей спиной. Я не поняла, как там оказался джип. Я не знала, что почти тридцать лет назад в моей стране была война. Война, дороги, приказы — все, что привело джип в это место, давно заросло джунглями. Мне было восемь лет, и я подумала, что джип вырос из земли, как папоротники и высокие деревья. Я решила, что эта машина запросто могла вырасти из красноватой почвы моей страны, совсем как маниок. И я поняла, что не хочу, чтобы моя сестра увидела эту машину и этот скелет.

Я вернулась туда, где спала Нкирука. Я погладила ее по щеке. «Просыпайся, — сказала я. — Свет вернулся. Теперь мы сможем найти дорогу домой». Нкирука улыбнулась мне, приподнялась и села. «Ну вот, — сказала она. — Разве я тебе не говорила, что темнота не будет длиться вечно?»

— Все в порядке? — прозвучал голос Сары.

Я моргнула, обвела взглядом кухню и увидела, как с чистых белых стен сползают лианы и пятятся в самые темные углы.

— Похоже, ты была где-то далеко, за много миль отсюда.

— Простите, — сказала я. — Я еще не совсем проснулась.

Сара улыбнулась:

— Я просто сказала: давайте устроим себе приключение.

Чарли с интересом посмотрел на мать.

— Поедемте в Готэм-сити? — предположил он.

Сара рассмеялась:

— Поедем… Нет, Бэтмен, мы просто пойдем в парк.

Чарли лег на пол:

— Не хочу в парк.

Я опустилась рядом с ним на колени.

— Бэтмен, — сказала я, — в парке растут деревья, а на земле валяется много старых веток.

— И чего?

— Так ведь мы же сможем из этих веток построить Готэм-сити.

Чарли почесал макушку около бэтменского уха:

— Моим бэтменским краном, да?

— И твоими особенными силами.

Чарли улыбнулся.

— Хочу в парк прямо ЩАС! — объявил он.

— Вот и хорошо, мой маленький крестоносец, — сказала Сара. — Пойдем садиться в бэтмобиль.

Лоренс сел впереди, рядом с Сарой, а я с Чарли сзади. Мы проехали ворота Ричмонд-парка. Дальше узкая дорога поднималась вверх по крутому холму. По обе стороны дороги росла высокая трава, покачивающаяся на ветру. Олени поднимали головы и смотрели на нас. Сара остановила машину на автостоянке, рядом с фургончиком с мороженым.

— Нет, Бэтмен, — сказала Сара. — Даже не пытайся просить, ответ все равно будет «нет».

Чарли взял ее за руку, и мы пошли вперед, оглядываясь на фургончик с мороженым. В парке было не слишком много посетителей. Мы пошли по дорожке к месту, которое называлось «Плантация Изабеллы». Сначала нам встретились заросли сросшихся между собой кустов.

— Красивые рододендроны, — заметила Сара.

Под гладкими изогнутыми ветвями рододендронов лежала темная прохладная тень. А за кустами было жарко. Мы остановились на аккуратной лужайке, рядом с небольшим озером, по которому плавали утки. Сара расстелила одеяло в тени под деревом с красной шершавой корой. Возле дерева стоял столбик с медной табличкой, на которой было написано название дерева. На «Плантации Изабеллы» не было ветра. Поверхность озера была маслянистой и гладкой. В ней отражалось небо. Вода и небо тянулись друг к другу, но линия их встречи была затянута дымкой. В озере плавали большие рыбы, но они не выпрыгивали над поверхностью. Видны были только круги на воде в тех местах, где плавали рыбы. Я посмотрела на Сару, а она посмотрела на меня, но мы не смогли улыбнуться.

— Прости, — проговорила Сара. — Это напоминает тебе о том пляже, да?

— Все в порядке, — сказала я. — Это всего-навсего вода.

Мы сели на одеяло. В тени было прохладно и мирно. Со всех сторон на траве расположились на отдых семейства. К одному из этих семейств я присмотрелась. Мать, отец и маленькая девочка. Отец показывал фокусы с монеткой, а девочка смеялась. Он высоко подбрасывал монетку, и я видела, как она переворачивается, поблескивая на фоне синего неба. Я представляла себе лицо королевы Англии на монетке, и мне казалось, что губы ее шевелятся и она говорит: «Господь Милосердный, кажется, мы падаем». Монетка падала на ладонь мужчины, и он зажимал пальцы, и кожа его руки была очень темная, даже темнее моей. А его дочка смеялась и пыталась разжать его пальцы, и ее кожа была светлее, чем у отца. Она была такого цвета, как палочки, которые собирал Чарли. А мать тоже смеялась и помогала дочке разжать пальцы отца, и кожа у матери была белая, как у Сары.

Я даже не стала бы пытаться объяснить это девушкам из моей родной деревни, потому что они не поверили бы мне. Если бы я сказала, что здесь живут дети, рожденные черными отцами и белыми матерями, что они держатся за руки в парке и смеются, девушки только покачали бы головой и сказали: «Наша маленькая мисс, которая много где побывала, опять рассказывает сказки».

Но я стала смотреть по сторонам и поняла, что в парке есть и другие подобные семьи. Чаще, конечно, муж и жена были белыми, но некоторые — черными, а некоторые пары — смешанными. И когда я это увидела, я улыбнулась. Я подумала: «Пчелка, про этих людей не скажешь они. Эти счастливые люди, эти смешанные пары, в которых соединилось одно и другое, эти люди — ты. Никто не будет тосковать по тебе, никто тебя не ищет. Так что же тебе мешает просто войти в эту смешанную страну и стать ее частью?» И еще я подумала: «Пчелка, может быть, как раз так тебе и следует поступить».

Чарли потянул меня за руку. Он хотел немедленно начать строить Готэм-сити, и я пошла с ним к краю зарослей рододендрона. Там на земле валялось много светлых гладких палочек. Мы долго трудились. Мы строили башни и мосты. Мы строили шоссе, железнодорожные линии и школы. Потом мы построили больницу для раненых супергероев и другую больницу — для раненых животных, потому что Чарли сказал, что в городе нужны такие больницы. Чарли очень старался. Я спросила у него:

— Ты хочешь снять свой костюм Бэтмена?

Он отрицательно покачал головой.

— Я волнуюсь за тебя. Тебе может стать плохо. Разве тебе не жарко в твоем костюме?

— Жарко. Но без костюма я же не буду Бэтменом.

— А тебе все время надо быть Бэтменом?

Чарли кивнул:

— Да, потому что, когда я не Бэтмен, мой папочка умирает.

Чарли опустил глаза. В руках он держал палочку. Он сжал ее так крепко, что у него побелели костяшки пальцев.

— Чарли, — сказала я, — ты думаешь, что твой папа умер, потому что ты не был Бэтменом?