Умолчал я и о последнем обстоятельстве: магия Истинной пары уходила корнями в эпоху Древних, поэтому у меня были все основания полагать, что амулет Дазромака сработает, если окажется в руках помеченного.

— Думаю, гранд Дазромак, вы тоже не раскрыли окружающим и малой части скрытых талантов, — усмехнулся я, когда мы шагали к институту.

Дознаватель немного отставал, ему приходилось всё время прибавлять шаг, чтобы нагнать меня. Я слышал за спиной недовольное сопение, но лишь улыбался. На душе сделалось легко. Так, словно я вплотную приблизился к раскрытию тайны.

О том, что будет после того, как членов Лиги Неравнодушных поймают, думать не хотелось. Всему своё время.

***

Дракон (продолжение)

— Итак, гранд, жду ваших умозаключений, — с иронией сказал Дазромак, когда мы оказались в том самом крыле, где и находились учебные лаборатории.

— Здесь ловить нечего, — невозмутимо откликнулся я, поворачиваясь к дознавателю. — Никто не станет баловаться с Адамантовой жилой у всех на глазах.

Мы стояли в оконной нише, чтобы не мешать адепткам и прочим преподавателям идти по делам. Должно быть, со стороны казалось, что мы просто мирно беседуем, растрачивая время на светскую болтовню, потому что каждый, кто бросал на нас любопытный взгляд, тут же отводил глаза, подметив скучающий вид Волкодлака и вежливо-равнодушное выражение моего лица.

— Я думал, что Драконы не умеют скрывать своего величия, — снова подколол меня Волкодлак. — Но вы, видно, не из их породы. Впрочем, возможно, в Захребетье летающие ящеры совсем не так заносчивы, как здешняя публика.

— Вы о моём таланте лицедея? Да, он у меня от отца. Но не от приёмного. Так вы будете слушать мои соображения или предпочитаете обмен колкостями настоящей работе?

— Ну всё, погладили против шерсти, — елейно улыбнулся Дазромак, и у меня зачесались кулаки. Интересно, если ему дать по носу, он и дальше будет острить?

«Или он сейчас работает, пытаясь вывести меня на эмоции. Проверить, вспылю ли или смогу выстоять?» Мысль показалась мне здравой, недооценивать противника или соратника — непозволительная роскошь даже для Дракона. Так говорил мой приёмный родитель, и только попав в Кломмхольм, я оценил эту мудрость.

— Лаборатория не здесь, — упрямо повторил я, не отпуская взгляд ликана. — Но мы можем потратить вечер и позволить вам самому в этом убедиться. Могу вернуть амулет.

Я достал из кармана круглую пластину с кроваво-красным камнем посредине, выглядящим так же чужеродно, как богач на местном рынке, и протянул её Дазромаку. Тот покосился на амулет так, будто видел его впервые, а второй раз и смотреть не желал.

— Спрячьте, ради всего дозволенного, — прошипел он не хуже Персилии Лагры. — Ведите туда, куда сочтёте нужным.

Мимо снова прошли хихикающие первокурсницы. Они покосились на меня, после чего, заметив ответный взгляд, сделали книксен перед дознавателем и поспешно побежали дальше, всё так же смеясь.

— А вдруг я заведу в ловушку? Не боитесь? — я обернулся к ликану, и он понял намёк. Не надо было дурить Регине голову, объявляя меня чуть ли не центром зла. Ну да, он, конечно, не хотел и действовал исключительно в интересах следствия!

— Пожалуй, рискну. Профессия, знаете ли, дурацкая, только и жду, с какого бока укусят, — с притворной печалью вздохнул Дазромак и засеменил следом.

— Когда я обследовал тут всё, понял, что нам не нужна лаборатория. Никто не стал бы использовать заброшенную комнату для таких важных дел, — начал было я, когда мы поднялись по боковой лестнице на третий этаж.

Эта часть коридора вела в административную секцию, а также в личные покои преподавателей.

— Но как же оборудование? Его ведь не перенести по щелчку пальцев, — возразил дознаватель, изрядно запыхавшийся, но не желавший отставать. Ему приходилось нагонять меня, чтобы говорить вполголоса и слышать мои ответы.

— Да, я думал над этим. Необязательно переносить быстро, можно отбраковывать часть из того, что приходит на Кломмхольм и потихоньку создавать своё тайное место.

Я остановился как вкопанный, потому что только сейчас кое-что понял.

— Хе-хе, вот видите, гранд Гумонд, — произнёс Дазромак, довольный, что до меня наконец дошло. — Не так-то всё и просто. Для этого надо быть как минимум проректором, а я тщательно прошерстил биографию каждого. Никто из них не стал бы иметь дело с Истинными. Слишком велика вероятность, что тобой пожертвуют, когда карта будет разыграна. Даже ваш милейший Мортигер Сеймур не настолько глуп, чтобы иметь дело с запрещённым зельем. Это тупик, Гумонд. Не понимаю, почему вы ведёте меня в корпус администрации? Думаете, кто-то из них прячет склянку с Адамантовой жилой под подушкой?

Я посмотрел на довольного собой Дазромака и не удержался от улыбки. Сейчас мы приблизимся к тому пределу, когда развешенные по стенам магические лампы обнаружат наше присутствие, после чего уже нельзя будет повернуть обратно, не выдумав благовидного предлога для нашего здесь пребывания.

Но Дазромака, казалось, это не тревожило. Даже когда я прижал палец к губам и положил амулет на раскрытую ладонь, словно старинный компас, указывающий путь к сокровищам, дознаватель продолжал стоять рядом и делать вид, что его всё происходящее забавляет, но и только.

Кроваво-красный камень в центре амулета притягивал взгляд, но я сосредоточился на образе зелья. Представлял себе, как оно выглядит, как пенится и пахнет, даже вспоминал ощущения после первого лотка. Свобода, пьянящее чувство всемогущества и всесилья. А после второго глотка в уме поселяется мысль, что тебе позволено больше, чем прочим, потому что ты рождён не пресмыкаться, но покорять воздух, землю, бежать без оглядки, чувствуя ветер в лицо. Или в морду.

Если удавалось обратиться, запрещённое зелье усиливало способности, данные от рождения. Отсутствие страха и пределов окрыляло даже бескрылых.

Я вдруг почувствовал, что камень в центре амулета просит крови.

— Дайте ваш перочинный ножик, — не сводя глаз с камня, тихо попросил я и протянул руку, через мгновение почувствовав холодное прикосновение тяжёлого металла.

Пружина взвизгнула и затихла. Я остановился и, не раздумывая, полоснул себя по запястью. Рядом довольно хмыкнул Дазромак, но сейчас я не хотел отвлекаться на зрителей. Плашмя прикоснувшись лезвием к ране, я собрал кровь и капнул ею на камень, который по-прежнему покоился на моей раскрытой ладони.

Капля соскользнула с кончика лезвия и разбилась о поверхность кристалла.

— Сейчас сюда сползутся все ламии в округе, — усмехнулся Дазромак, но по его тону было слышно: он доволен развитием событий. Равно как и тем, что стал их свидетелем.

— Теперь пойдёмте, — произнёс я, передав амулет дознавателю и прижав платком рану.

— А если кто нам встретится на пути, как объясним?