— Ив — это Ивар Алтаев? — спросила Кристина.

— Да.

Затаив дыхание, он ждал, что она скажет.

Кристина молча смотрела на него чуть расширившимися глазами, в которых метался и страх, и смятение и борьба всех чувств разом.

— Мне наплевать, — наконец отважно произнесла она. — И вообще с сегодняшнего дня я больше не работаю на выборах. Я теперь снимаю свою передачу для телеканала «Фристайл».

Лицо Ивара просветлело.

— Правда?! Ну и о чем твоя передача?

Кристина немного смешалась, видимо, борясь с нежеланием открывать ему всю правду.

— Помнишь, ты раскручивал Елену Хоботову на пресс-конференцию? — спросила она. — У нее есть сеть бензоколонок в Захолмске, и на одной из них двое рабочих убили друг друга, а два других сошли с ума. Я расследую этот случай.

— Так что ты пытаешься выяснить? — спросил Ивар.

Кристина глубоко вздохнула:

— Я подозреваю, что ваш Стольников может быть замешан во всей этой истории.

— Каким это образом?!

— Ну, я не знаю… Просто…

Ивар чувствовал, насколько нелегко ей далось это признание. Он поцеловал ее в висок.

— Даю тебе честное благородное слово, что Стольников не имеет к этому никакого отношения. Я бы знал об этом. Да, мы использовали это происшествие на АЗС, но все произошло без нашего участия. Думаю, это был просто несчастный случай.

— Ладно, давай не будем об этом! — махнула рукой Кристина. — Не хочу больше ни о чем думать! Сейчас ты для меня главное.

Ивар взял ее ладонь, потерся о нее щекой.

— Значит, я все правильно решил.

— Что?

— Развестись с женой.

— У тебя есть жена?!

— Есть. И сын.

— А у меня дочка, — отозвалась Кристина. — Соней зовут.

Ивар рассмеялся и притянул ее к себе.

— Мы просто чокнутые с тобой! Совсем чокнутые…

* * *

— А что у вас не клеилось с женой?

— Не знаю. С одной стороны ничего такого глобального и не случалось… Все больше какие-то мелочи. Каждое утро битва за унитаз: у нее в семье было принято в туалете курить и читать, а у нас туалет использовался для более прозаических целей… Ты вот смеешься, а знаешь, как мы ругались!.. Ну а ты из-за чего развелась со своим благоверным?

— Тоже из-за ерунды. Только это он развелся со мной, а не я с ним. Конечно, когда все уже катилось под откос, я сама хотела сделать первый шаг. Но у меня смелости не хватило. Хорошо уходить, когда тебе есть к кому. А мне было не к кому.

— А кем был твой муж?

— Он был хорошим человеком. Хотя, я наверное все сделала для того, чтобы мы развелись.

— Тебе надо было сразу предупреждать, что ты такая коварная женщина!

— Тебе тоже надо было предупреждать, что ты вовсе не писатель.

— Ну, я когда-то хотел стать таковым… Но из этого ничего не вышло.

— Почему?

— Когда мне было двадцать, я написал роман, который никто не печатал. По-моему, я все издательства в Москве обошел. Черта с два! Все говорили, что талант есть, но тема, увы, неактуальная. А мальчикам ведь нельзя быть неудачниками, ибо ничего нет отвратительней непризнанного гения.

Кристине показалось, что она где-то уже слышала об этом. Кажется, Щеглицкая говорила, что несостоявшиеся мужчины — что-то вроде уродов. «Дура она, — в очередной раз подумала Кристина. — Что такое „состоявшийся“ или „несостоявшийся“? Ты состоявшийся, если в тебя верит хотя бы один человек».

— А о чем был твой роман? — тихо спросила Кристина.

Ивар смотрел на россыпь огней под ногами.

— О революции. Немодная тема.

— И поэтому ты пошел в выборщики?

— Это деньги. Ну и успех, разумеется.

— Мне кажется, нельзя быть счастливым, если у тебя нет любимой работы…

— Дело вовсе не в работе. Счастье — это надежда, что все будет хорошо. А несчастье — это когда страшно, что все будет плохо. Мне было страшно быть писателем.

— А мне было страшно работать на выборах, — вдруг призналась Кристина.

— Почему?

— В эти выходные меня занесло на корабль к вашему Пименову. Это вышло практически случайно… Но ты бы знал, чего мне стоило удрать оттуда!

— Он к тебе приставал? — спросил Ивар сочувственно.

— Еще как! И как я могла быть такой дурой, что согласилась поехать?! Понимаешь, я думала, что смогу собрать какие-то сведения для Синего…

Ивар приложил палец к ее губам.

— Ничего не говори. Иначе завтра ты будешь сожалеть, что предала своего друга. Ему, кстати, тоже необязательно знать, что у нас происходит.

Кристина кивнула. Боже, как она была благодарна Ивару за то, что он берег ее и не заставлял быть предателем!

* * *

Небо на востоке светлело. В окнах загорались первые огни.

Ивар с Кристиной стояли у ее подъезда и все никак не могли расстаться. Он уже три раза порывался уйти, и всякий раз возвращался.

А у Кристины в голове крутилась песня:

Просто нам изначально дан выбор

История или любовь…

Предрассветный воздух дрожал от ее страсти, и ей уже казалось, что весь город пропитан ею, как каким-то манящим сладким ароматом.

— Я позвоню тебе завтра. То есть уже сегодня, — сказал Ивар, обнимая ее на прощание.

— Ты придешь?

— Приду. Вечером позвоню тебе, и мы договоримся, где встретимся. Только поздно, а то днем полно работы.

— Будешь избирать своего Стольникова?

— Мы же вроде договорились, что до конца выборов не будем упоминать о наших кандидатах? Мы просто делаем каждый свое дело.

— Все, молчу. Представляешь, что будет, если нас кто-нибудь застукает вдвоем? Крику будет… Мы с тобой преступники.

— Все, давай, пока. Уже светает.

— Нет, мы не преступники, мы вампиры. Солнце нас убивает.

… Кристина поднялась до второго этажа и выглянула в окошко на лестничной площадке. Ивар вышел к дороге и, остановив какую-то «девятку», уехал. А она все смотрела ему вслед.

История или любовь?

Кристина проснулась от того, что ей пришло сообщение на ее сотовый. Это был Ивар.

«С добрым утром, Эльф!»

Она улыбалась, краснела и даже чуть-чуть стеснялась смотреть на дисплей…

А тут еще звонок от Софроныча.