Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трубку я все таки взял. Стеклянный лифт поднимался на семнадцатый этаж, а в динамике шли гудки соединения.
— Джеймс, милый! — низкий женский голос отдал странным отвращением.
Порой, я корил себя за такое отношение к родной матери, но в итоге склонялся к тому, что другого она не заслужила. Она была полной противоположностью матери Эрики. Грейс любила своего ребенка и жила для неё. Они были так близки, что жуткая зависть, порой, одолевала.
— Привет. — сухо бросил я, прислоняясь к стеклу, глядя на мраморный холл под ногами, где бешено носились сотрудники, боясь чего-то не успеть.
— Как ты, милый? Что нового? Как твой отец?
— С вопроса об отце и стоило начинать. — ничуть не удивился я. Хотя, глубоко внутри, была надежда, что мать впервые в жизни наберет, чтобы поинтересоваться, как дела у меня, а не о счёте на папиной золотой карте. — Неужели, снова отклонил твои звонки?
— Твой отец всегда был самолюбивым пижоном, которому ни до кого нет дела.
— В этом вы с ним похожи.
— Я любила твоего отца!
— Ты любила его деньги, — фыркнул я. Пятиминутный разговор порядком стал напрягать.
— Ты не имеешь права так говорить со мной! Я твоя мать! — снова театральный плачь.
— Как давно ты об этом вспомнила?
— Напомню, ты сам принял решение остаться с Кристианом. Мы могли бы жить в Амстердаме с Карлосом. Он прекрасный человек, у него большой дом и любит меня, в отличие от Тёрнера!
— Мамочка, твой уровень коэффициента любви измеряется в количестве нулей на банковской карте. Говори, чего хотела. У меня нет времени.
— Ты становишься таким, как и он…
— Я отключаюсь!
— Джеймс! — наигранная нежность мгновенно слетела с голоса матери, и я только больше убедился в неполноценности нашей семейки. Или того, что от неё осталось. — Мне нужно связаться с ним.
— У Карлоса закончились бабки?
— Не паясничай! У нас сейчас нелегкий период…это временные трудности.
— Твои временные трудности длятся уже пять лет. Отвяжись от отца. — психанул я. — Он тебе перестал быть должным ещё в зале суда после подписания договора о разводе. Ты итак отхватила приличную сумму. И, будь уверена, если бы он захотел оставить тебя ни с чем, ты бы ни копейки не получила. У него новая жизнь, новая жена и, поверь, она…
— Что…? — после минутной паузы, голос матери дрогнул. — Кристиан женился?
Неожиданно. Я-то думал, мать в курсе каждого шага отца даже с другого конца континента.
— А ты думал, всё ещё сохнет по тебе? — не удержался я от сарказма.
— Кто она?
— Это всё, что тебя интересует? — злость достигла своего предела. Вместо того, чтобы хотя бы вид заинтересованности в делах сына сделать, она продолжала везде искать свою выгоду. — Она лучший выбор отца. Не сомневайся, мачеха стала мне ближе за несколько недель, чем родная мать за все года.
На долю секунд, я заставил поверить себя в сказанное. Или, сказанное, было правдой, которую я упорно отрицал. Я не хотел, или просто не умел верить в нужность кому-то. А тем более, семье, в которой и без меня царит полная идиллия.
— Повторяю, исчезни из нашей жизни, как много лет назад. У тебя отлично это получается. А у нас своя семья, и ни отец, ни я, не хотим иметь с тобой ничего общего!
— Джей…
Голос оборвался, и злой, как черт, я влетел в кабинет отца, минуя секретаршу, которая уже привстала, чтобы остановить меня. Темноволосая голова зарылась в уйму бумаг на столе, но стоило двери удариться о стену, как папа перевёл внимание на меня.
— Ты любишь появляться эффектно.
— Перенял привычку портить момент у любимых родителей.
— Ты говорил с матерью?
Без слов, мы с отцом одновременно рассмеялись, зная ответ. Пожалуй, это единственное мое состояние, которое он успел выучить и знал наизусть, как я выгляжу, после беседы с родительницей.
— Сколько?
— Нет.
— Джеймс, ты же знаешь, если для тебя это важно…
— Я не хочу ничего о ней слышать! — слишком резко перебил я.
С раннего возраста я пытался находить смысл в поступках матери и жалел её. Считал, что отец довел жену до грани, не уделял ей внимания и не давал той любви, которую она заслуживала. Поэтому, из-за моей слепоты и прихотей, отец велся на поводу дибила сына и отстегивал ей крупные суммы. Благо, я вырос и открыл глаза. Надоело быть слепым щенком, которым мать вертит, как пожелает, для своей же выгоды. Я не стал об отце лучшего мнения, наши отношения по-прежнему остались натянутыми, но больше я не позволял мамаше говорить об отце плохо. Она утратила способность настраивать меня против него.
— Ты для этого меня позвал?
Выносливый взгляд отца смягчился. Он поднялся со своего места, обошёл кабинет и сел напротив меня.
— Хочу быть с тобой честен…
— Неужели? — ухмыльнулся я.
— Не перебивай! — повелительный голос отца вернулся. — Через неделю у Грейс день рождение. Я хочу сделать ей подарок в виде поездки в Грецию. Она настояла, чтобы вы с Эрикой полетели с нами, но…
— Мой ответ очевиден. Берите сестренку и гуд бай. — впервые, я был не уверен в своих словах. И какого черта, понять не мог. — Бать, ты ж знаешь, я ни на что не променяю пустую хату в моём распоряжении.
На губах папы заиграла ухмылка. Её я полностью перенял у него. Мама говорила, я точная копия отца в юности.
— Сын, мы, правда, хотим вернуть семью.
— Вернуть? У нас никогда не было семьи. Соседи, живущие под одной крышей — не более.
— Теперь, всё по-другому.
— У тебя всё по-другому. А у меня по-прежнему статус волка одиночки.
— Какого черта ты не даёшь мне шанса исправить отношения между нами? — отец никогда не придерживался статуса: отец-сын. Он всегда говорил то, что думал, независимо от мнений окружающих. Отвел сына на первую тусовку, налили коньяка в присутствии взрослых, научил гонять без прав и материться, чтобы тебя не считали не воспитанным. За это я его и
