Пока говорил, он тихо плакал в трубку. Потом слушал, как Лия задает вопросы и произносит дежурные фразы.

— Какая неприятность! И какая трагедия для семьи, — сказала она и почти сразу разразилась тирадой по поводу старого друга, который украл у нее деньги.

Пол в недоумении отодвинул трубку от уха. Зачем он ей позвонил?

Может, потому, что Лия общалась с Райли много лет назад, когда все было по-другому. А может, потому, что он обратился к воспоминаниям о другой Лии, с другими волосами и другим стилем жизни. Возможно, какой-то частичкой своего существа он надеялся, что сможет обрести ту, утраченную Лию и через горнило трагедии вернуть ее хотя бы на миг.

Повесив трубку, он осознал свое заблуждение.

Лии в каком-то смысле повезло, что Робби ушел тогда из жизни. Сама Лия считала смерть Робби несчастьем всей ее жизни, но Пол понял теперь, что это было для нее спасительным благом.

Рассматривая старые фотоснимки, Пол заметил то, о чем уже раньше догадывался. Уже задолго до кончины Робби его родители двигались в совершенно противоположных направлениях. Он мог предположить, что случилось бы, останься Робби в живых, и чем все это кончилось бы.

Но, как бы то ни было, Лия воображала, что они были счастливы. Она воображала, что способна принести счастье другому и сама может обрести счастье, что в душе она добродетельна.

И Пол, в свою очередь, потворствовал той же фантазии. До тех пор, пока он внушал себе, что, будь отец жив, он мог бы любить и быть любимым, он оставался пассивным и ни во что не верящим. Разве мог бы? У него была любовь Итана, и он ухватился за первую возможность, чтобы от нее отказаться. Идея любви всегда дается легче, чем ее практическое воплощение.

Для воплощения идеи в жизнь понадобилась смерть его отца. Им с Лией следует благодарить его за это. Он принял на себя их страдания, оставив им нечто сверкающее и чистое. Может быть, это не так уж много, но больше, чем у некоторых людей.

В последнюю неделю июля Алиса с родителями поехала на взморье. До того времени они сознательно этого избегали. Вместе они пошли пешком к маяку. Натянув купальники, они вошли в море. Был сильный прибой с неровным накатом, и Алиса заметила на лице матери почти паническое выражение. Джуди теперь редко плавала в океане. Алиса вдруг почувствовала себя более опытной и уверенной, чем была в действительности. Она подплыла к матери и, держа ее за руку, помогла ей нащупать ногами дно. Отец шел прямо и торжественно, держа над головой урну.

Невозможно быть чересчур торжественным в купальном костюме, когда разбрызгиваешь воду и маневрируешь среди волн. Этим-то идея и была хороша. Еще немного, и захотелось бы смеяться.

Алиса жалела, что с ними нет Пола. Ведь он был частью всего этого. Но он куда-то пропал. У него здесь больше не было дома. Он мог бы остановиться у них, бесцельно думала она. Но где бы он ночевал? В кровати Райли? В Алисиной кровати?

Прежде чем приступить к задуманному, Итан проверил направление ветра. Над океаном всегда кружились ветры, но в тот день, как заметила Алиса, преобладал ветер с северо-запада. Они встали спиной к ветру. Итан отвинтил крышку и немного подождал. Пепел начал подниматься в воздух. Алиса думала, что отец собирается что-то сказать, и попыталась настроиться на торжественный лад. Так трудно бывает в подходящий момент испытывать подобающие эмоции. Когда освобождаешь для них место, они не приходят, а когда бываешь не готов — к примеру, вполне невинно чистишь зубы зубной нитью или поедаешь хлопья — эмоции вдруг осаждают тебя. Однако Итан ничего не сказал. Он передал урну матери.

Алисе пришлось отпустить руку матери, и сделала она это с сожалением. На лицо мамы было трудно смотреть — на нем читалось нескрываемое горе. Такой простой Алиса не видела ее никогда — одно лишь страдание, и ничего больше. Но она отважно взялась за выполнение этой обязанности. Ведь именно она ввела Райли в этот мир, поэтому имела право отослать Райли в следующий. В промежутке ей не удалось проявить достаточно материнской заботы.

Пепел казался тяжелым и легким одновременно. Некоторые частички разлетались, другие падали. В этом тоже был свой смысл. Океан равнодушно принимал пепел, ведь такова его работа. Он ни во что не вмешивается.

Пепел некоторое время кружился на поверхности воды, а потом пошел ко дну, смешавшись с массой морской воды. Алиса никак не могла поверить, что этот прах действительно был когда-то Райли. Нет, это невозможно. Ни один человек не обращается в пепел. Это одна из тех вещей, о которой знаешь, но поверить в нее не можешь.

Руки матери не дрогнули, а лицо выражало решимость. На миг Алисе почудился образ Райли, но не в пепле. Алиса узнала ее в жесте материнских рук.

Алиса вызвалась остаться на острове, чтобы заняться домом. Это означало выставить дом на продажу, найти покупателя, оформить продажу и разобрать их вещи. Она не возражала. Ей некуда было податься, некого любить, не о чем думать.

В жизни человека существуют неуловимые взаимосвязи, взлеты и падения, сюжетные линии, на которые он тратит часы и минуты, но потом вдруг горе разносит все это в клочья. Бесполезно пытаться собрать воедино эти осколки и сосредоточиться на них, но что еще остается делать?

На следующее утро Алиса проснулась одна. Она вынесла тарелку с хлопьями на террасу, чтобы посидеть на солнце. Когда теряешь любимого человека, приходится придумывать новые ритуалы.

Вид бывшего дома Пола вызывал у нее некоторые опасения. Ей боязно было увидеть новых людей, заслоняющих жизнь, которая протекала там прежде. Мысли о них мешали ей, словно в их власти было отобрать часть ее жизни. Теперь, когда Райли не стало, нельзя было стремиться к чему-то большему. Приходилось держаться за то, что имеешь. Цена всего этого проходила прямо по коньку крыши.

Она наметила себе на день много дел, однако во второй половине дня оказалась на берегу с детективом в руках. Ей предстояло решить большую и сложную задачу, однако нельзя было тратить на это большую часть дня. К десяти часам утра она успела посетить оба агентства по недвижимости и составить распечатку по дому. Важные события жизни вмещаются иногда в непропорционально малые отрезки времени. Например, смерть. Или превращение друга в любовника.

— Привет, Алиса.

Она подняла глаза и увидела Габриэля Коэна. Он сидел рядом с ней на ее полотенце, которое вмиг сбилось и покрылось песком.

— Как дела? — спросила она.

Его темно-русые волосы падали на лоб красивыми шелковистыми прядями. Мальчик подрос. Ноги и руки стали длиннее и тоньше. Из младенческого облика выступали колени, локти и костяшки пальцев. Иногда Алисе хотелось, чтобы взрослые росли и изменялись физически с той же скоростью, что и дети. Это напомнило бы им о драматическом действии времени. Когда этого не видишь, можно обманывать себя тем, что ничего не происходит.