— А что случилось? — спросила она как можно спокойнее, но в ее глазах была тревога.

— Я хотел поговорить с тобой.

— О чем же?

Отложив шитье, которая она продолжала держать в руках, Сара посмотрела ему прямо в глаза. Только теперь она заметила, что Эдвард сильно пьян. Ничего удивительного в этом не было — в последние месяцы граф пил особенно много, и Сара уже перестала обращать на это внимание. На его отношении к ней это, во всяком случае, никак не отражалось. Он мог жестоко избить ее, даже будучи совершенно трезвым, и Саре не следовало попадаться ему на глаза, когда у него появлялось желание сорвать на ней зло или «проучить хорошенько».

— Почему ты здесь прячешься?

— Я не прячусь. Я чинила кое-какие гобелены твоего отца, а здесь достаточно светло, — спокойно объяснила она.

— Значит, ты с ним здесь и встречаешься? — с зловещей ухмылкой проговорил Эдвард.

— С кем? — Сара вздрогнула от неожиданности, и Эдвард свирепо оскалился.

— С моим братом.

— Я с ним не встречаюсь.

— Ну конечно, встречаешься! Этот идиот влюблен в тебя по уши. Не отпирайся — я знаю его как облупленного. Не может быть, чтобы он не зазывал тебя на свидания! Он трус и дурак.

— Хэвершем никогда бы этого не сделал. И я тоже.

— С твоей стороны это весьма благоразумно, моя дорогая, потому что ты прекрасно знаешь, что я с тобой сделал бы, если бы узнал…

Сара опустила глаза, чтобы не видеть его лица. Эдвард медленно приближался к ней, и в глазах у него горело злобное и опасное пламя. Она не хотела, чтобы он видел, как она испугалась, но Эдвард понял это по ее фигуре и опущенным плечам.

Подойдя к ней вплотную, он схватил ее сзади за волосы и резким рывком заставил поднять голову.

— Хочешь, я покажу тебе, что бы я тогда с тобой сделал?

Сара не ответила. Она знала — что бы она ни сказала, это только бы ухудшило ее положение. Саре оставалось просто терпеть и ждать, пока мужу надоест мучить ее, — да еще молиться, чтобы это произошло поскорее.

— Почему ты не отвечаешь мне? Ты что, покрываешь его? Ты, глупая сука, думала, что я умру, да? Вы оба так думали. Отвечай, что вы с Хэвершемом задумали? Чем вы занимались, пока я лежал больной?!

Последние слова он не проговорил, а прорычал прямо в лицо Саре и, не дожидаясь ответа, с размаху ударил ее кулаком в лицо. Удар был таким сильным, что она, наверное, не устояла бы на ногах, но Эдвард продолжал крепко удерживать ее за волосы.

На губах Сара ощутила металлический вкус крови — это перстень графа рассек ей губу. Горячая струйка потекла по подбородку Сары и закапала на лиф ее белого полотняного платья.

— Эдвард… прошу тебя… Ты напрасно думаешь… — проговорила она, стараясь не терять присутствия духа.

— Ты лжешь, проклятая шлюха! — завопил Эдвард и снова ударил ее кулаком. Удар пришелся в скулу, и Саре показалось, что она слышит треск ломающейся кости. Перед глазами у нее все поплыло, и Эдвард ударил ее в третий раз.

Потом — совершенно неожиданно для нее — он притянул ее к себе и впился в разбитые губы крепким поцелуем. Чувствуя во рту вкус собственной крови и его слюны, Сара испытала сильное желание укусить его, но, зная, что если она попробует защищаться, то он изобьет ее еще сильнее, сдержалась.

В следующее мгновение она почувствовала, что падает навзничь. «Пусть лучше бы я лишилась сознания!» — мелькнула у нее в мозгу отчетливая мысль, но, к несчастью, тугой пучок волос на затылке ослабил удар. Сознания Сара не потеряла, и это было тем более ужасно, потому что она уже догадалась, что у Эдварда на уме.

Первым, совершенно инстинктивным ее побуждением было подняться, но она не успела. Эдвард бросился на нее сверху и, одним движением задрав ей юбку, принялся срывать с нее шелковые кружевные панталоны. Послышался треск рвущейся ткани.

— Эдвард, не надо так… Прошу тебя!.. — словно в горячке шептала Сара, давясь собственной кровью. В конце концов, они были женаты, и ему вовсе не обязательно было насиловать ее на холодном каменном полу пыльной пустой залы. Но он хотел ее именно сейчас и именно здесь. А если он чего-то хотел, то она обязана была ему это дать. Этот ад продолжался все восемь лет их супружества. Ничего, еще немного, и она будет свободна.

— Эдвард, не надо… Умоляю тебя!.. — продолжала шептать Сара, но муж уже раздвинул ей ноги и, втиснувшись между ними, забился словно в конвульсиях, с силой ударяя ее плечами и затылком о мраморный пол.

Сара замолчала. Просить его о чем-то было бесполезно, к тому же она слишком боялась, что кто-то может увидеть или услышать их. Для нее это было бы чересчур унизительно, к тому же — дай она волю чувствам или попытайся кричать — и он бы причинил ей еще более сильную боль. Нет, уж лучше терпеть, и она терпела, хотя от ударов о пол у нее болело и ныло все тело, а в голове как будто пересыпалась свинцовая дробь. Эдвард тем временем продолжал насиловать ее, раздирая руками ягодицы и впиваясь зубами в грудь, вывалившуюся из разорванного лифа.

Наконец он получил то, что хотел, и разжал свои железные объятия, но тяжесть его тела продолжала придавливать Сару с такой силой, что каждый вдох давался ей с огромным трудом. От недостатка воздуха у нее звенело в ушах и кружилась голова, но она не осмелилась издать ни звука.

Через несколько минут Эдвард поднялся и, поправляя свои бархатные штаны, посмотрел на нее как на самую грязную тварь.

— Теперь ты родишь мне сына… — проговорил он с угрозой. — Или сдохнешь.

С этими словами он повернулся и, покачиваясь, ушел, а она осталась лежать на полу, глотая слезы унижения и боли. Прошло минут двадцать, прежде чем она смогла подняться. Сара расправила испачканную юбку и отерла кровь с нижней губы и подбородка. «О боже, еще один ребенок… его ребенок! — пронеслась у нее в голове ужасная мысль. — Не допусти, Господи!..»

Больше всего на свете ей хотелось забиться в какой-нибудь угол и умереть — умереть прямо сейчас, — но она заставила себя думать о пятом сентября. Корабль, на котором она должна была отправиться в Бостон, назывался «Конкорд», и, произнеся вслух его название, Сара почувствовала, как силы возвращаются к ней. Нет, она не умрет — она убежит от него и станет свободной. А если у нее снова будет ребенок… Что ж, если она выносит и благополучно родит, она никогда не скажет Эдварду, что у него есть сын или дочь. Она скорее убьет и себя, и ребенка, чем позволит Эдварду отнять у нее ее близкое существо. Или убьет его самого.

Возвращаясь к себе в спальню — крадучись и прячась каждый раз, когда в коридорах слышались шаги и голоса слуг, — Сара думала о том, что ненавидит Эдварда так сильно, как еще никогда и никого в своей жизни. Ее муж был животным, примитивным и жестоким животным, которому не было никакого дела ни до нее, ни до ее чувств.

Но на пороге своей спальни Сара снова столкнулась с Эдвардом. Он явно ждал ее. С удовольствием оглядев влажное платье (Сара пыталась замыть следы крови), растрепанные волосы и разбитое лицо жены, он отвесил ей издевательский поклон.