— Сцепить мой корабль с этим! — крикнул он, указывая на искалеченный карак. — Он мой пленник!

Но тем временем ветер уже увлек их дальше, и на них надвигался десяток испанских кораблей.

— Мы не можем повернуть к нему, не подставив борт вот этим, — сказал шкипер.

— К чему он тебе, государь? Ты найдешь что-нибудь получше! — воскликнули рыцари.

— Клянусь святым Георгием, вы правы! — ответил король. — Да и он от нас не уйдет, если останется время. А корабли эти тоже очень хороши! Прошу тебя, шкипер, сойдись с ближайшим.

Им наперерез двигался большой карак на расстоянии полета стрелы. Банс взглянул на свою мачту и убедился, что она заметно накренилась. Еще толчок — и она полетит за борт, а его корабль превратится в плавающее бревно. Поэтому он налег на кормило и направил «Филиппу» вдоль борта карака, приказав цеплять его абордажными крючьями и цепями.

Испанцы с не меньшим рвением забрасывали свои крючья на нос и корму «Филиппы», и, накрепко соединенные, два корабля уже вместе медленно поднимались и опускались на длинных синих валах. А над сомкнутыми бортами в отчаянной схватке сплетались люди, огромной волной то накатываясь на палубу карака, то откатываясь на палубу англичан. Над колышущимися рядами языками серебряного пламени вспыхивали мечи, и в тихие голубые небеса уносились вопли ярости и боли, сливаясь в подобие волчьего воя.

К этому времени один за другим подошли прочие английские корабли, забрасывая абордажные крючья на высокий красный борт ближайшего испанца. Теперь двадцать кораблей качались на волнах, сошедшись в яростном поединке, а вскоре борющиеся пары уже трудно было пересчитать. «Кристофер» графа Суффолка захватил карак, потерявший мачту в столкновении с «Филиппой», и вода вокруг была усеяна головами испанского экипажа. Большой камень, который метнул мангонель, потопил английский корабль, и люди с него тоже барахтались в воде — в ожесточении битвы прийти к ним на помощь было некому. Второй английский корабль взяли на абордаж с обоих бортов, и в живых на нем не осталось ни единого человека. Зато Мобрей и Одли захватили по караку, и в центре победа теперь склонялась на сторону островитян.

Черный принц на «Льве», «Дева Мария» и еще четыре корабля попытались зайти испанцам во фланг, но их маневр был замечен, и испанцы повернули им навстречу десять кораблей, в том числе самый большой свой карак «Сант-Яго ди Компостелла». Вот к его борту принц и прицепил свой маленький ког, но все попытки захватить испанца кончались неудачей — борт карака был слишком высок, а его защитники оборонялись бешено, раз за разом сбрасывали англичан вниз, и они с лязгом и грохотом падали на свою палубу. Выстроенные у борта «Сант-Яго» арбалетчики с высоты осыпали стрелами переполненный людьми шкафут «Льва», и трупы громоздились там кучами. Но опаснее всего был смуглый чернобородый великан на дозорной площадке, скорчившийся так, что со «Льва» его успевали увидеть только в те три-четыре секунды, когда он вставал во весь рост, сжимая в руках огромный кусок железа, и швырял его вниз с силой, которой ничто не могло противостоять. Вновь и вновь железные перуны пробивали палубный настил и рушились на днище кога, сокрушая все на своем пути и разбивая обшивку.

Принц в черных доспехах (по ним он и получил свое прозвище) руководил боем на корме, и туда к нему прибежал шкипер с перекошенным от ужаса лицом.

— Государь! — крикнул он. — Днище не выдержит этих ударов! Вода уже наполняет трюм!

Принц взглянул на мачту испанца, и в этот миг на дозорной площадке вновь мелькнула черная борода и две могучие руки резко опустились сверху вниз. В воздухе просвистела железная болванка, пробила в палубе зияющую дыру и обрушилась в трюм. Шкипер вцепился в свои седеющие волосы.

— Еще одна течь! — простонал он. — Святой Леонард, охрани нас в день сей! Двадцать моих молодцов вычерпывают воду ведрами во всю мочь, но она поднимается. «Лев» вот-вот пойдет ко дну!

Принц выхватил арбалет у одного из своих телохранителей и навел его на дозорную площадку. В тот миг, когда чернобородый великан, поднимая новую болванку, опять выпрямился, в лоб ему впилась свинцовая стрела, он упал, и его тело свесилось через ограждение площадки. Ликующий крик вырвался из груди англичан, а в ответ раздались злобные вопли испанцев. Из трюма «Льва» выскочил матрос и что-то зашептал шкиперу. Тот посерел и повернулся к принцу.

— Государь, я сказал верно: корабль тонет у нас под ногами! — вскричал он.

— Тем нужнее нам обрести другой, — ответил тот. — Сэр Генри Стокс, сэр Томас Стортон, Уильям и Джон Клифтоны — вот наша дорога! Разверни мое знамя, Томас де Мохун! Вперед, и мы победим!

Ценой нечеловеческих усилий принц и еще человек десять — двенадцать сумели завладеть уголком испанской палубы. Одни продолжали бешено рубиться, расчищая палубу перед собой, другие, перевесившись через борт, помогали товарищам карабкаться на «Сант-Яго». С каждым выигранным мгновением маленький английский отряд увеличивался — двадцать уже стали тридцатью, тридцать превратились в сорок… Но тут те, кто тянул руки к еще остававшимся на коге, увидели, как палуба накренилась под ногами у их товарищей и исчезла в кипении пены. Корабль принца затонул.

С торжествующим криком испанцы ринулись на англичан, которые успели захватить корму и теперь во главе с принцем отражали все попытки врагов подняться на нее следом за ними. Но на них градом сыпались арбалетные стрелы, и вскоре уже треть их распростерлась на палубе. Остальные, выстроившись поперек кормовой надстройки, со все большим трудом удерживали свою позицию от яростных натисков орды врагов, рвущихся к ним снизу. Еще один-два натиска — и они не устояли бы против смуглых сынов Испании, свирепых и упрямых воинов, закаленных в бесконечной борьбе против завоевателей-мавров. Но внезапно со стороны носа донесся громовой клич:

— Святой Георгий! Святой Георгий! Ноллес на выручку!

Шестьдесят воинов с «Василиска», который незамеченным подошел к борту «Сант-Яго», хлынули на палубу. Оказавшиеся между двух огней испанцы дрогнули, и сражение перешло в резню. Люди принца прыгнули с кормы вниз, навстречу к ним ринулись подоспевшие товарищи. Минут пять слышались удары, стоны, молитвы и всплески — оттесненных к бортам испанцев сбрасывали в море, как они ни отбивались. Затем все кончилось, и замученные, обессиленные люди еле переводили дыхание, опираясь на мечи или в изнеможении разлегшись на палубе захваченного карака.

Принц поднял забрало, опустил подбородник и, с гордой улыбкой посмотрев вокруг, вытер струившийся по лицу пот.

— Где шкипер? — осведомился он. — Пусть направит нас еще к какому-нибудь вражескому кораблю.

— Увы, государь, шкипер и все матросы пошли на дно со «Львом», — ответил знаменосец, сэр Томас де Мохун, молодой рыцарь с запада страны, — Мы потеряли наш корабль и половину наших людей. Боюсь, сражаться мы больше не можем.

— Что же, пусть так! Ведь победа уже наша, — ответил принц, оглядывая море. — Знамя моего благородного отца развевается вон над тем испанцем. Мобрей, Одли, Суффолк, Бошан, Намюр, Траси, Стаффорд, Арундель подняли свои знамена на алых караках, как я на этом. А уцелевшие их корабли нам все равно не настичь. Однако мы должны поблагодарить тех, кто пришел к нам на помощь в решительную минуту. Я уже видел твое лицо и твой герб, благородный сэр, но имя твое не припомню. Назови его.