Блокада!

В России это простенькое словечко из военной терминологии было столь же известным, как и, казалось бы, обычное название древнеримской казни – распятие – для христиан.

Блокада Ленинграда…

С той героической поры прошло шестьдесят с лишним лет. Никто из россиян и представить себе не мог, что это жуткое слово снова будет у всех на слуху и имя ей дадут уже Староболотинская…

Человечество, боготворившее взявших Землю под покровительство миротворцев, впало в шоковое состояние, когда увидело, во что вылилась встреча Председателя миротворческого Сената. Все трансляции из Староболотинска прекратились в тот же день, когда произошла трагедия. Телеэкраны землян погасли практически одновременно, продемонстрировав перед этим душераздирающую сцену: на последнего из вещающих с места встречи корреспондентов и его оператора обрушилась стена здания. Последующие телерепортажи взволнованное Человечество начало получать лишь по прошествии нескольких часов с отдаленных староболотинских окрестностей.

После того как на город опустились сумерки, двигавшиеся к Староболотинску воинские части могли наблюдать не обещающее ничего хорошего зрелище. Море огней, какое обычно представлял собой Староболотинск по ночам, погасло, словно опять вернулись времена, когда за неуплату долгов энергетикам те лишали электричества целые города. Однако тот, кто вывел из строя Роговскую ГЭС, кромешной тьмы все равно не добился: во всех районах Староболотинска полыхали многочисленные пожары. Погасшие городские огни также дали возможность рассмотреть надвигающуюся по воздуху с северо-запада гигантскую светящуюся тучу из сотен дискообразных объектов. Туча двигалась на город гораздо быстрее, нежели войсковые подразделения землян…

В городе и на его окраинах, как на земле, так и в воздухе, начались ожесточенные баталии. Горожане забились в подвалы и в спешном порядке расконсервированные бомбоубежища и сквозь толщу бетона слушали непрекращающуюся канонаду. Иногда в нее вклинивался рев реактивных турбин истребителей, который очень часто заканчивался мощным ударом и грохотом рушащихся зданий, – самолеты в эту ночь падали на город чуть ли не целыми звеньями.

Первые лучи солнца пробились на опустевшие улицы сквозь серый саван окутавших город клубов дыма и пыли. Сутки назад поражающий своим праздничным великолепием, сегодня лик города был уныл и однообразен.

Итоги ночной битвы с врагом, применившим не описанную ни в одной военной энциклопедии тактику, были для землян неутешительными. В самом Староболотинске военных подразделений практически не осталось – все они были либо уничтожены подчистую, либо рассеяны ордами озверевших Сатиров. Те воинские части, что за истекшие сутки успели лишь подтянуться к окраинам, встретили ожесточенный отпор миротворцев. Миротворцы атаковали на невероятной скорости и за минуту вырезали целые роты. Ударов их страшных сабель не выдерживала даже танковая броня. Сверху вражескую пехоту прикрывали «летуны», которые с легкостью выводили из строя электронику и сбивали на землю авиацию.

За сутки в сибирской глубинке доблестная российская армия понесла катастрофические потери, равносильные разве что обеим чеченским кампаниям, вместе взятым, причем потери, усугубленные пропавшим без вести Верховным Главнокомандующим – Президентом. Те подразделения, что вынуждены были отступить в отдаленные районы пригорода, спешно окапывались, хотя прекрасно понимали: если враг захочет, он оттеснит их без каких-либо усилий. Враг, однако, по известной только ему причине предпочел не преследовать потрепанные и униженные остатки войск, а ограничился завоеванным Староболотинском и ближайшими его окраинами.

Министерство обороны не преминуло воспользоваться передышкой и перебросило в Староболотинскую область все имеющиеся силы из соседних округов. Были подняты по тревоге имеющие боевой опыт лучшие российские части; графики авиарейсов срывались из-за несчетного количества военно-транспортных самолетов, нуждающихся во внеочередной отправке.

Ближе к вечеру второго дня конфликта город был полностью оцеплен, и на территории Западной Сибири наконец объявили военное положение.

Остальную планету лихорадило ничуть не меньше, однако маловразумительность поступивших из России сведений не позволяла сразу объявить миротворцев врагами Человечества. Американские боевые корабли, выдвинувшиеся к берегам карибской штаб-квартиры миротворцев, обнаружили, что остров совершенно пуст, каким он был до расквартирования там братьев по разуму. Также опустели и их миссии по всему свету. Так что взять за грудки кого-нибудь из миротворцев и напрямую спросить его о том, что же, черт побери, происходит, возможности не представлялось.

Взгляды мировой общественности устремились в сторону России, на территории которой разворачивались непонятные и пугающие события. Сам факт того, что миротворцы повернули оружие против землян, шел вразрез с их заверениями в вечной дружбе и существовании рефлезианской угрозы, порождая множество новых вопросов в духе «а был ли мальчик?».

Ответы же на все эти вопросы сосредоточились теперь в одном месте – на восток от Уральского хребта.

Шел второй месяц войны…

Именно войны, поскольку полковник Мотыльков, являвшийся руководителем староболотинского отделения Службы Обнаружения и Дезактивации Инопланетных Резидентов, находился сегодня на самой настоящей войне. Инопланетных резидентов на подведомственной территории полковника нынче ошивалось достаточно, а с должности Сергея Васильевича никто не снимал, поэтому работы у него было выше крыши.

В Староболотинске царили хаос и безвластие. Единственной реальной силой в городе среди землян были остатки милицейских и войсковых подразделений, которые и поддерживали порядок среди уцелевших групп горожан. Полковник и его выжившие бойцы как раз и представляли собой такую группу.

Мотыльков взвалил на свои могучие плечи тяжкое бремя власти безропотно, как и подобает истинному солдату. И как истинному солдату, ему необходимо было в первую очередь позаботиться о брошенном на произвол судьбы и юпитерианцев мирном населении.

Сергей Васильевич был реалистом и не стремился объять своей заботой весь город, полуразрушенный, лишенный электричества и впавший в кому. Не хватало боеспособных людей – тех, кто в этой кутерьме сохранил трезвый рассудок и мог держать в руках оружие. Группа полковника, костяк которой составляли двадцать содировцев и примкнувшие к ним бывшие подчиненные Мотылькова из милицейского СОБРа, включала в себя также уцелевших после штурма города солдат, милиционеров, омоновцев и просто крепких ребят, отслуживших в прошлом срочную. Общая численность подразделения под командованием полковника едва переваливала за сотню «штыков». Обнадеживало Сергея Васильевича то, что все бойцы безоговорочно признавали его авторитет и после всего пережитого готовы были идти за ним хоть в огонь, хоть в воду, хоть на клинки Сатиров.

Мотыльков категорически запретил бойцам вступать в стычки с юпитерианцами, опять же потому, что был реалистом и ценил жизнь каждого из своих подчиненных. Приоритетная задача их заключалась в скрытном поиске уцелевших людей и обеспечении их дальнейшей безопасности, поскольку все попытки найти пути выхода из города провалились: Сатиров по периметру городской черты скопилось великое множество. Даже жители окраин не могли прорваться за линию блокады и потому бежали к центру города.