Самым безопасным местом для человека в кишащем юпитерианцами Староболотинске являлась система подземных коммуникаций, паутиной опутавшая пространство под городом, тесно переплетающаяся с метро и подвальными помещениями административных зданий. Целый мир, словно терпеливо ждавший своего заселения и наконец дождавшийся.

Граждане, знакомые с устройством и планами городских катакомб – бывшие работники муниципальных служб и метрополитена, – назначались Мотыльковым ответственными за расквартирование эвакуированных с поверхности. А старшиной над новообразованной общиной «детей подземелья» Сергей Васильевич поставил собственную жену Зинаиду – единственного гражданского человека, которому он мог безоговорочно доверять. Любое неподчинение Зинаиде каралось изгнанием из общины и лишением протекции со стороны подразделения полковника: кара суровая и потому влиявшая на общинную дисциплину не хуже угрозы смертной казни.

Зинаида контролировала расход добытых продуктов и воды, а также, будучи по профессии операционной сестрой, оказывала посильную медицинскую помощь. Сергей Васильевич, ранее державший в семье Мотыльковых масть, и ведать не ведал, что у его супруги также, оказывается, имеются задатки потенциального лидера. Так что, уходя в очередной рейд на поверхность, полковник был спокоен: дела в общине, выросшей к исходу первого месяца блокады до приличного размера, будут делаться и без его надзора.

Шел второй месяц войны…

Благодаря проводникам бойцы Мотылькова вызубрили схемы подземных коммуникаций и теперь могли посредством их незаметно достигать любой части города. Нет, конечно, Сатиры встречались и здесь, но только сталкиваться с ними в тесных тоннелях приходилось куда реже. Очевидно, юпитерианцы предпочитали держаться подальше от мест, где они не имели возможности полноценно маневрировать. Подтверждением тому был первый убитый людьми Сатир, которого уложил выстрелом в глаз снайпер из СОБРа.

Также опытным путем было доказано, что юпитерианцы действительно панически боятся слезоточивого газа – Сергей Васильевич вовремя вспомнил об этом, когда его группа случайно нарвалась в тоннеле на целый взвод Сатиров. После подобного инцидента едкая «черемуха» стала возглавлять список главных объектов для поиска, сместив вниз даже патроны и скорострельное стрелковое оружие.

Мотыльковцы – так теперь с гордостью называло себя партизанское подразделение полковника – не делали предпочтений ночным вылазкам, поскольку, как выяснилось, юпитерианцы прекрасно ориентировались в кромешной темноте. Наоборот, дневные вылазки были более результативными и позволяли в случае угрозы организовать грамотное отступление без опасения переломать себе ноги в развалинах или разбрестись по всему городу.

Тяжело было находить общий язык с некоторыми отчаявшимися гражданами, не желающими покидать обесточенные и холодные квартиры ни под каким предлогом. Мотыльковцы никого не тащили к себе силой, но на всякий случай оставляли упрямцам координаты, где тех через какое-то время будет ждать провожатый. К слову сказать, многие из упрямцев впоследствии передумали и присоединились к общине, жить в которой было куда безопаснее.

Кое-где – все там же, в подземных коммуникациях, – мотыльковцами обнаруживались общины поменьше, с уже сформированными, в основном из бывших военных, органами управления. Мотыльков ничьих прав на власть не ущемлял и на слияние не претендовал, но всегда брал слово с лидеров, что никаких распрей между общинами не возникнет и в любой критической ситуации все они будут приходить друг другу на подмогу. С ним соглашались: не хватало еще, чтобы люди грызлись из-за продуктов, которых пока что было вдоволь, или по какой-либо другой причине.

Шел второй месяц войны…

Единственным источником информации извне служил радиоприемник, подключенный к чудом уцелевшему в одном из глухих бомбоубежищ аккумулятору.

Было понятно, что оставленное за чертой блокады Человечество о гражданах Староболотинска не забывает и делает все возможное для разрешения их проблемы. Было понятно, что миротворцы, столь убедительно доказавшие свое превосходство над армией землян, пока что не решаются заступать за пределы одного-единственного города. Было только непонятно почему…

Окружившие город войска стояли плотным кольцом на безопасном расстоянии и, наученные горьким опытом, вылетов в окруженную зону не предпринимали. Нашлось, правда, несколько отчаянных смельчаков, что вызвались забросить по воздуху в город контейнеры с лекарствами и прочими предметами первой необходимости, но, как и прогнозировалось, их сбили еще на подлете. Та же судьба ожидала парламентеров, что осмеливались приблизиться к условной границе блокадной зоны. Инопланетный враг – настоящий, а не тот, которым пугали землянина весь прошедший год, – к мирным инициативам относился равнодушно, а на попытки обстрелять его ракетами отвечал кровавыми вылазками, оставляя после себя груды человеческих тел и уничтоженной техники.

В конце концов, войскам не осталось ничего другого, как просто стоять, молча наблюдать за безжизненным Староболотинском и вспоминать позабытую морзянку – спутники связи и орбитального слежения последнее время выходили из строя один за другим. Причина их тотального отказа загадки не составляла.

Помимо кровожадных юпитерианцев и грядущей зимы, полковник Мотыльков опасался еще одного: как бы над умами военных не возобладала идея поставить на чаши весов жизни староболотинцев и жизнь остального Человечества и не шарахнуть по Староболотинску ядерной боеголовкой. Опасность эта была как никогда реальна, особенно после каждой случающейся в блокадной зоне стычки.

Шел второй месяц войны…

Относительно теплый сентябрь сменился прохладным октябрем, что в заброшенном городе было не очень-то заметно: деревья здесь и так облетели раньше срока из-за дыма, огня и юпитерианских гравиударов. Предстояло задуматься о грядущей зиме, так как быть оптимистом и надеяться на лучшее Мотылькову мешало множество факторов. Сергей Васильевич даже перестал ожидать вестей от своего настоящего командования – смотрителей, поскольку решил, что раз не встретил их здесь, значит, они снаружи, а раз они снаружи и молчат, значит, тоже не могут пробиться через кольцо блокады.

Шел второй месяц войны…

Самой странной войны в жизни полковника Мотылькова.

– Докладывай, – распорядился Гавриил после того, как его помощник смотритель Иошида вернулся из «большого мира» и отыскал Главу Совета в опустевших десятиэтажках, которые этаким панельным Стоунхеджем выстроились на северо-западной окраине Староболотинска. Глава Совета молча стоял на десятом этаже возле окна и печально наблюдал за встающим над городом солнцем. Ни единого звука не доносилось из города, тогда как раньше в это время он уже просыпался, звенел трамваями, гудел автомобилями и завораживал многообразием людских голосов. Мрачная тишина висела сегодня над пустыми и местами разрушенными зданиями, и оттого холодный воздух октябрьского утра казался еще прозрачнее.

– Силы практически собраны, – с готовностью ответил Иошида, присоединяясь к Главе Совета в его траурном созерцании города. – Исполнители из Австралии и Южной Америки перейдут завтра линию оцепления под прикрытием «скользких колпаков». Остатки прибудут на днях. Дабы не маячить на виду у юпитерианцев, мы заняли еще одну заброшенную перевалочную базу и сидим там не высовывая носа.