Наконец наступило утро долгожданного дня. Свадебное торжество началось шествиями, сопровождавшими Ульриха и Радмилу в собор города Дерпта. По немецким правилам, отправились они в собор раздельно. Невеста ехала с подругами в экипаже, запряженном четверкой белых лошадей. На Радмиле было роскошное верхнее платье из серебряной парчи, из-под которого выглядывало расшитое жемчугом и итальянским шелком нижнее шелковое платье, украшенное тончайшим воротником из драгоценных кружев, роскошный золотой пояс, украшенный каменьями. На голове у нее легкий венец, также осыпанный драгоценными камнями. Жемчуг и великолепное золотое шитье украшали ее туфельки. Наряды подруг невесты поражали своей роскошью. Великолепный Ульрих со своими друзьями ехали верхом. И перед невестой, и перед женихом двигались музыканты с флейтами, скрипками, трубами и барабанами. Музыка, разноцветные нарядные одежды, веселые лица, говор, смех, а наверху голубое небо, серебристые облачка и яркое солнце, озаряющее всю картину своими золотыми лучами, а внизу — скрипучий от легкого морозца белоснежный снег. Когда процессия приблизилась к собору Дерпта, тот приветствовал ее колокольным звоном.

Радмила впервые была в Дерптском соборе. Она не могла не восхититься великолепию готического храма, который разительно отличался от построенных по византийскому образцу русских церквей. Простор, высота, группы соединенных друг с другом высоких колонн, поддерживающих собой стрельчатые арки, переплетающиеся остроконечные арки высокого потолка — все это поразило молодую женщину, невольно заставило пусть и не принять душой христианство, но относиться с уважением к вере ее мужа.

Наконец началась церемония; Радмилу к алтарю вел ее старший родственник, барон Игнас Герардсен. В руках у невесты был изящный букет из выращенных в отапливаемых помещениях цветов. Ульрих уже стоял там с весьма серьезным видом. Он кивнул настоятелю собора, и церемония началась. Священник спросил молодых людей, добровольно ли они вступают в брак, и нет ли каких либо препятствий для осуществления их желания. Выждав положенное время и не услышав никаких возражений против их брака, он попросил Ульриха и Радмилу произнести брачные клятвы. Когда они поклялись друг другу в любви и верности, аббат вознес молитву господу и объявил их мужем и женой. После чего мужу было предложено поцеловать свою молодую жену, что и проделал радостный рыцарь, уже давно жаждавший этого священного поцелуя. Он привлек любимую к себе, обхватив ее за шею, и впился в ее сладостный рот. Его горячий язык проник глубоко в ее рот, роскошные медовые волосы заструились у него среди пальцев, сердце гулко стучало в груди. Радмиле же казалось, что они остались одни в мире; и не было ничего прекраснее для нее, чем страстный поцелуй возлюбленного.

Когда молодые вышли из собора, все с веселым шумом опять двинулись к дому, который снимал Ульрих. Молодой муж шел впереди и, дойдя до здания, не входил в него, а стал дожидаться Радмилу. Когда она подошла к дому, он встречал ее. Слуга принес поднос с фляжкой вина и стаканом. Наполненный вином стакан обошел всех присутствующих гостей, после них пил молодой, а за ним новобрачная. Выпив вино, Радмила перебросила кубок через голову. После этого Бруно, шафер Ульриха, снял с новобрачного шляпу и накрыл ею голову его молодой жены. Этот обряд подчинял ее власти мужа — Ульриха. Радмила первая вошла в дом, а за ней вошли и все остальные. Молодые стали принимать поздравления. Дамы и девушки города Дерпта, приглашенные на свадьбу, подходили к невесте, мужчины — к жениху, подносились и свадебные подарки. Во время поздравлений и подношений играла музыка, пелись песни, и так прошло все время до обеда. Начало обеда было объявлено барабанным боем. После обеда начались танцы, продолжавшиеся до самой полуночи. Во время отдыха разносили конфеты, вино, пиво и другие угощения После полуночи Радмилу повели в спальню. Ее сопровождали брат Добровит, дядя Игнас, подруги, шафера и некоторые из присутствующих гостей. Впереди несли свечи, и играла музыка, одним словом, получилось ощущение большого торжества. Молодую жену вел Георг. Когда процессия пришла в спальню, он усадил Радмилу на ложе и снял с ее левой ноги башмачок. Этот башмачок потом должны были отдать холостякам, бывшим на свадьбе. Его сразу захватил Бруно, значительно поглядывая на подружку невесты Оленьку — это был намек, что Бруно был бы не против стать следующим женихом, если хорошенькая подруга Радмилы примет его предложение. Вот в дверях спальни появился молодой муж. Все гости покинули молодоженов и оставили наедине. Впереди у счастливых Ульриха и Радмилы была первая брачная ночь.

Опасное плавание

Сквозь окно в потолке на Радмилу упал солнечный луч и заставил ее зажмуриться. Она открыла глаза и не сразу смогла понять, где она находится. Потолок и пол были сделаны из широких деревянных плах, стена напротив постели, где лежала еще совсем сонная Радмила, была сделана под большим уклоном. В окне необычной формы, располагающемся на потолке, виднелись голубое небо и яркое солнце на нем. Вся комната со скрипом плавно наклонялась и, застыв на время, как бы нехотя возвращалась в исходное состояние. Откуда-то доносился какой-то странный непрерывный шелест.

— Парусник! — вспомнила Радмила.

И вспомнила ночное путешествие по Нарве, как они долго стояли под моросящим холодным дождем у борта деревянной громадины, трущейся о причал боком, скрипя и жалуясь, как огромное несчастное животное. Ульрих о чем-то долго договаривался со шкипером на лающем немецком языке. И в результате этих переговоров матросы взяли их вещи и куда-то понесли. Оруженосцы отвели лошадей на парусник. Голуба, как никогда скромная и присмиревшая, покорно шла за Лотарем, который уже имел опыт морских путешествий. Ульрих подхватил молодую жену на руки и, неуверенно шагая по скользким ступеням качающегося в такт волнам деревянного трапа, принес ее в небольшую уютную каюту с зажженным слюдяным фонарем на столе. Георг, Бруно и оруженосцы рыцарей устроились в соседней каюте.

Осторожными шажками Радмила поднялась на палубу и застыла в изумлении. Всюду вокруг, вплоть до горизонта, была сплошная голубая вода. Море было покрыто буграми волн, рядами убегающими к горизонту. Жесткий ветер срывал белоснежные барашки с этих водяных гор. Громада парусника, наклонившись сильно вправо под напором стихии, летела, пытаясь догнать убегающие волны. Паруса стонали от напора ветра, мачты и многочисленные веревки натужно скрипели, а на палубе можно было стоять с зажженной свечой! Тишь! Корабль несся вместе с ветром! И над всем этим великолепием простиралось иссиня-голубое небо с ясным веселым солнцем.

Взглянув на один из бортов, Радмила ужаснулась. Кажется, он сейчас уйдет под воду! Или зачерпнет воды! Судно так наклонилось — как оно не перевернется! Она взглянула на убегающую из-под борта воду — в животе стало плохо, и голова закружилась. Страшно представить, какая бездна под днищем корабля. Он — жалкая песчинка в этом бушующем хаосе.

С мостика раздалась резкая гортанная команда на непонятном языке, и человек десять-пятнадцать неизвестно откуда вынырнувших моряков стало карабкаться по вантам, перебираться по реям и выполнять какие-то непонятные молодой женщине действия. Она любовалась, как смело они передвигаются на огромной высоте, не обращая внимания на сильные порывы ветра, как ловко тянут крепкими руками мокрые канаты и тяжелые паруса. Радмила вздрогнула, когда кто-то обхватил ее сзади и оглянулась — это был Ульрих. Его прикосновение отдалось теплой волной по всему телу. Он бережно накинул на ее плечи свой плащ и тихо сказал: