— Еще бы! Он скорее бы себе эту руку отгрыз. — Следующая волна смеха и одобрения буквально вознесла Кассию до небес.

Тут Седрик выпрямился и потребовал слова. Естественно, ему никто не отказал. Барон перемахнул бортик и бодрой походкой направился прямо к Кас.

— Перед Богом и людьми я прошу тебя стать моей женой! — склонившись, произнес он.

— Я согласна! — выпалила Кассия.

— Тогда через месяц я жажду заключить сей долгожданный союз, — продолжил Седрик. — Ни войны, ни вероломные демоны не омрачат больше нашего счастья.

Пока толпа ликовала, никто не замечал скупых слез, замерших на ресницах Тревора. Никто не расслышал слабого шепота.

— Откажись от меня сейчас. — Саймон приблизился к решетке, насколько позволяли цепи. — Ты обязан жить. Единственный благородный из всех. Обязан жить. Или все пропало.

— А разве что-то еще осталось?

— Да, молодой человек. Осталось. Честь и совесть. А еще клинок в верной руке. Я не смог защитить свою дочь. Глуп был. Признаю. Доверчив и глуп. Может, у тебя получится. Запомни. Твердое ломается, а гибкое возвращается и бьет больно.

Покрывая шум в зале, Саймон в полный голос поделился с присутствущими правдой о бароне, о Церкви, о правосудии и о том, куда им всем вместе имеет смысл отправиться. Он хохотал и гремел цепями, пока их не натянули так, что тот застонал от боли.

Трев попятился, Смертельно бледный, он не мог смотреть, как человек, которым привык гордиться, уничтожает себя. Свора инквизиторов, разумеется, поняла все по-своему. Они решили, будто рыцарь узрел истину и содрогнулся. Седрик покровительственно похлопал его по плечу, мол, ошибся, с кем не случается. Тогда как Трев мечтал вырвать барону сердце. Кассия улыбалась: бедняжка не ведала, чему послужила. А самодовольный инквизитор праздновал победу. Церковь вынесла приговор — очищение путем сожжения на костре.

Еще до рассвета на площади поставили столб и обложили его хворостом. Желающие взглянуть, как демон сгорит заживо в очистительном огне, занимали места у ограждений, расталкивая друг друга.

Кассия не вышла. Она предпочла остаться в комнате, сказавшись больной. Лишь позднее она узнала, что в действительности случилось в тот день. Как Саймон переступил порог клетки, потирая усталые руки. Каким спокойным и уверенным он казался. И как из ниоткуда прилетела стрела, сразившая демона прежде, чем пламя занялось. А мгновение спустя приехавший на аутодафе Великий инквизитор перевесился через бортик ложи и рухнул вниз, получив вторую стрелу прямо в голову.

Инквизиторы и стража Фальвика неделю искали стрелка, но так и не нашли. Стража безуспешно прочесала окрестности, даже собаки не сумели взять след. Все полагали, что и тут не обошлось без демонов. Только Кас догадывалась, кто обманул целый город. Впрочем, она не собиралась делиться предположениями. Сэм спас ей жизнь. Теперь Кассия считала долг оплаченным с лихвой.

Прах Саймона развеяли по ветру, а труп инквизитора отправили обратно в столицу. Три недели — небольшой срок, чтобы организовать пышную свадьбу, особенно когда кругом назревают волнения и мятежи. Кассия точно знала, что их вдохновителем является Тревор. Однако доказать ничего не могла.

Благосклонность Эмри нерушимым щитом заслоняла барона Таргримского от любых нападок. Кас попыталась выставить Трева из Фальвика вон. Но и тут потерпела неудачу. Будущий супруг не собирался портить отношения с самым влиятельным лицом Империи ради прихоти невесты.

— Политика — весьма сложная вещь, — говорил он. — А высшее общество вообще банка с пауками. До тех пор, пока Эмри Абриссельский не изменит свое отношение к твоему знакомцу или пока сам Эмри не потеряет власть, нам придется учтиво улыбаться всякий раз, как мальчишка смотрит в нашу сторону. Хотя думать при этом мы вольны что угодно.

Седрику не нравилось, с какой скоростью Тревор выбился в люди. Владения, прилегавшие к крепости Таргрим, как и сама крепость, превосходили Фальвик. Многие рыцари с радостью бы воткнули Треву нож под ребра. Но случилось так, что среди них не нашлось ни одного смельчака.

Тревор не таился. Он открыто искал конфликта с Седриком. Каждый ужин в большом зале превращался в словесную войну. Трева окружали верные друзья и просто горластые шавки, которые взахлеб вещали о его бесконечных подвигах и закаленной доблести. А некоторые утверждали, что, пока солдаты выгоняли троллей из осажденного Кеношанна, барон Фальвикский трясся под кустом.

Кассия не понимала, как Седрик терпит все это. Почему позволяет подобные вольности. Сам же барон старательно обращал все оскорбления в шутку. Кас частенько выскакивала из-за стола, а пару раз даже окатила наглецов вином из бокала перед уходом.

— Как можно? — возмущалась она. — Ты выше этих собак происхождением и не защищаешь себя!

— Меня прекрасно защищаешь ты, — снова шутил Седрик. — К тому же неприлично убивать собственных гостей.

— Зачем они это делают? — спрашивала Кассия.

— Надеются, что ты разлюбишь меня и выйдешь за их господина, — смеялся барон.

— Пускай не надеются.

У молвы ног нет, но она бежит впереди. И нет рта, но воет зверем, как по покойнику. Как назло, с севера ветер принес грязный снег. Темные хлопья медленно кружились в воздухе, словно пепел. Омерзительный шепот полз по углам: «Фальвик проклят». Суеверные горожане в страхе заколачивали ставни.

Серые полосы застилали окна, а черные потоки струились по улицам. И посреди всего этого безумия Кассия примеряла ослепительно белое платье, стремительно обретавшее сказочный вид. Девушка стояла на табурете, а швеи пчелками кружились вокруг. Бедняжки боялись разгневать госпожу или ненароком уколоть ее булавкой. В те дни Кас казалось, будто они с Седриком держат оборону против целого мира. И причин тому имелась масса.

Народ быстро нашел виновников странного явления природы. «Барон помог осудить невиновного, — считали одни. — Всевышний разгневался на нас». Однако большинство шло дальше. «Фальвикская Ведьма околдовала барона и принесла в жертву своего отца, — говорили другие. — Она виновна во всех бедах. До ее появления город не знал горя». Но были и третьи. Они прекрасно понимали, что густой дым из разломов, оставленных Легионами Проклятых в далеких горах, долетел до Фальвика, только и всего.

Тревор с радостью помогал раскачивать лодку. Его люди вынесли лживые слухи на улицы. И теперь лаже дети знали, что барон Таргримский — герой, тогда как барон Фальвикский — нет. В первые дни кто-то спорил, но после люди заметили, что и сам Седрик попускает такое обращение с собой.

Да, Трев был крупнее и шире в плечах, что заставляло многих трепетать перед ним. Но Кассия-то знала с кем имеет дела. И в доспехах рыцаря Тревор оставался тем же безмозглым задиристым мальчишкой. Дуралей по-прежнему вряд ли сумел бы написать свое полное имя без ошибок и читал исключительно по слогам, если узнавав буквы. Кас не упускала возможности уколоть Тревора побольнее.