* * *

После ужина – подавали действительно колбасу с оливками, – уже собираясь спать, Тай сказал:

– Все только об Идрисе и говорят. О том, что может твориться там, внутри.

– Дураки остаются дураками, вот что там творится, – проворчала Ливви.

– Из-за выставленных защит никто не может проникнуть внутрь, – задумчиво проговорил Тай. – Но пока я их слушал, мне в голову пришла одна идея. Никто не может проникнуть внутрь, это понятно… но вдруг ты можешь?

– Я? – растерялась Ливви.

– Ну да. А почему нет? Ты же умеешь проходить сквозь стены, двери… Можем мы, в конце концов, попытаться?

– Ну… – сказала Ливви и замолчала.

На нее снизошло… некое чувство. Это было волнение. Настоящее волнение.

Она усмехнулась, глядя на брата-близнеца.

– А ведь ты прав, – сказала она. – Нужно хотя бы попробовать.

– Тогда завтра, после «Вулканов и демонов, которые в них обитают», – кивнул Тай и сделал пометку в расписании.

* * *

Однако ночью, пока Тай спал, Ливви обнаружила, что ее снова настойчиво тянет к себе Диммет и великое ничто его глубин. Всякий раз, когда она думала об Идрисе, об эксперименте, который они завтра устроят с Таем, мысли ее начинали крутиться вокруг собственной смерти… вокруг удара Аннабель. Это мгновение боли и утраты себя… И ужас на лице Джулиана, когда она стремительно покидала тело…

Разумеется, Аннабель в Идрисе сейчас не было. Аннабель мертва. Но даже если бы и нет, Ливви все равно не стала бы бояться. Сумеречный охотник вообще ничего не боится. Но одна только мысль о собственном теле, простертом на холодном каменном полу Зала Соглашений… горящем на погребальном костре… об озере Лин, куда она вернулась – все они преследовали ее и в кромешном мраке Диммет-тарна, в охватившей ее со всех сторон пустоте.

Уже почти наступило утро, когда она восстала из глубин. Жемчужный свет переливался на снегу вокруг озера. А еще на берегу валялась какая-то кучка, словно кто-то потерял шапку или шарф.

Вблизи кучка оказалась котенком – неподвижным и истощенным. Его лапки были изранены льдом, на снегу ярко алели пятна свежей крови. Уши длинные, с черными кончиками, шкурка тоже в черных пятнах.

– Ах, бедняжка! – заворковала Ливви, и котенок открыл глаза.

Он поглядел прямо на Ливви, беззвучно оскалился. Его глаза снова закрылись.

Ливви ринулась обратно в Схоломант, к Таю.

– Просыпайся! – завопила она ему в ухо. – Живо! Просыпайся, вставай!

– Что такое? – подскочил на постели Тай. – Что случилось?

– У Диммета валяется карпатская рысь! – объяснила Ливви. – Котенок! Кажется, умирает. Скорее, Тай!

Он натянул сапоги, набросил пальто прямо поверх пижамы и схватил плед.

– Показывай!

Когда они примчались на берег, котенок был еще жив. Сапоги Тая на каждом шагу проваливались в снежный наст, иногда он даже падал на колени. Ливви, разумеется, плыла поверху. В том, чтобы быть мертвым, есть свои преимущества.

А еще ты можешь видеть едва заметные движения – как грудь рыси поднимается и опадает, и крошечные струйки воздуха, выходящие из черного носа.

– С ним все будет хорошо? – спросила Ливви. – Жить будет?

Тай опустился на колени в снег рядом с котенком и принялся заворачивать его в одеяло.

– Понятия не имею, – отозвался он. – Но если будет, то лишь благодаря тебе, Ливви.

– Нет, – возразила она. – Я его только нашла, но спасти не могу. Спасителем придется стать тебе.

– Ну, значит, мы оба спасли его, – улыбнулся Тай.

Будь у Ливви тетрадка, она бы это непременно записала. Она очень давно не видела, как брат улыбается.

* * *

Тай нашел коробку и положил туда старый свитер, потом принес с кухни тарелку тушеной курицы и миску с водой. Когда рысенок отказался есть и пить, он пошел в лечебницу к Катарине Лосс, и спросил что ему делать.

– Она сказала, намочить тряпку – футболка же подойдет? или лучше полотенце для рук? – и выжимать воду по капле ему в рот.

– Ну, так давай, чего стоишь? – Ливви чувствовала себя ужасно бесполезной.

– Еще Катарина дала мне грелку.

Тай сунул ее в коробку, отвернув край одеяла, а потом принялся капать в рот рысенку водой, и вскоре вся мордочка у того стала мокрая, но внутрь ничего не попало.

Тай оказался гораздо терпеливее, чем думала Ливви. Он обмакнул в воду уголок рукава футболки, аккуратно свернул из него соску и поднес ко рту котенка – рот открылся, оттуда высунулся розовый язычок. На него капнули водой, и котенок ее проглотил. Тай пододвинул миску и наклонил, чтобы рысенок мог пить, не вставая. Дальше в ход пошли кусочки курятины: пациент хищно набросился на нее, свирепо рыча.

Вскоре курятина закончилась.

– Иди, добудь еще, – распорядилась Ливви.

– Нет, Катарина сказала, что нельзя слишком много кормить его в первый раз.

Он укутал рысенка одеялом и накрыл коробку курткой.

– Пусть спит. Потом покормлю его еще.

– Как его зовут? Ты собираешься дать ему имя?

Тай почесал затылок. Ливви увидела, что на его лице легчайшей тенью пробивается борода. И от этого ей стало больно. Разумеется, ему еще расти и расти. В один прекрасный день он станет мужчиной… а она навсегда останется ребенком.

– Но мы даже не знаем, мальчик это или девочка, – сказал Тай, глядя на ухо с черной кисточкой (больше ничего не было видно).

– Значит, дадим гендерно-нейтральное имя. Полоски. Или Круть. Или Командир Киса.

– Давай сначала убедимся, что он выживет.

По обоюдному согласию проверку способностей Ливви к проникновению через границы Идриса отложили на завтра. Тай отправился на занятия (Ливви осталась присматривать за рысью), а между уроками продолжал снабжать оживающего на глазах пленника объедками с кухни и мисками молока. К тому времени как позвонили к ужину, они уже установили пол рысенка, а руки Тая были исцарапаны до локтей. Зато рысенок, мурлыча, спал у него на коленях. В чулане соорудили лоток, а антистрессовые игрушки Тая прекрасно подошли и ему.

– Ирен, – сказал Тай, и Ливви снова увидела, что брат улыбается. – Давай назовем ее Ирен.

Ужин он в итоге пропустил, а Ливви забила на экскурсию в Диммет. Вместо этого она любовалась Таем. Вокруг его головы на подушке свернулась Ирен: ее мерцающие глаза то открывались, то закрывались, но взгляд был неизменно прикован к призрачной девушке.

В тетради Тая появилась новая запись:

Рысь ее видит. Интересно, это потому, что рысь (назвали Ирен) сама была близка к смерти? Или просто потому, что она кошка, хоть и крупнее домашних? Недостаточно данных. Нужны дополнительные исследования; но где найти еще крупных кошек?