Обоняние не пострадало. Проверяли на чистых и грязных носках и ароматических травах.

Нечувствительна к перепадам температуры.

Говорит, что счастлива быть здесь со мной.

Говорит, что любит меня и хочет быть со мной.

Можно ли считать это доказательством, что некоторые вещи (чувства и отношения) продолжают существовать и после смерти?

– А что, нет? – спросила Ливви.

Когда Тай писал, она часто парила у него над плечом и подглядывала, сверяя его записи со своими наблюдениями. Правда в данный момент ее больше интересовала некая надпись на стене, сразу за изголовьем кровати Тая. Совершив некое усилие, она смогла протиснуться сквозь деревянную спинку, как привидение в одной из киношек, которые смотрит Дрю. Вот было бы здорово похвастаться сестре новой способностью! Но они с Таем договорились, что остальному семейству она пока являться не будет.

Из-за изголовья виднелись только верхушки букв: кто-то не слишком старательно нацарапал на стене всего одну фразу и дату.

– «Такая жизнь – не мой выбор», – прочла Ливви вслух.

– Чего? – удивился Тай.

– Ох, прости, – поспешно добавила она. – Это не мои наблюдения. Тут просто кто-то вырезал слова на стене. И дата: «1904». Но подписи нет.

Тай уже четыре месяца учился в Схоломанте. А где Тай, там и Ливви. Четыре месяца в школе, и шесть – с тех пор как Ливви вернулась в виде призрака (при попытке воскресить ее у Тая не сработал основной катализатор, и заклинание из Черной книги мертвых пошло псу под хвост). Поначалу Ливви была как бы не вполне собой. Целые страницы в тетради Тая были отведены ее провалам в памяти… и другим отличиям, свидетельствовавшим, что она… не совсем тот человек, каким была. Но постепенно она снова стала собой.

Джетлаг, когда путешествуешь между побережьями или странами и меняешь часовые пояса, – нормальное проявление человеческой физиологии. Возможно, Ливви чувствует нечто подобное. Один писатель как-то назвал смерть «незнакомой страной». Предположительно, Ливви пришлось одолеть немалое расстояние, чтобы вернуться ко мне – по крайней мере, психически.

Как бы там ни было, последние несколько месяцев ознаменовались переменами – большими и внушающими тревогу, и призрачное возвращение Ливви из мертвых было далеко не самой большой и уж точно не самой тревожной из них. Когорта и все, кто ее поддерживал, теперь были заперты в Идрисе, а сторонники Конклава рассеялись по всему миру. Никто больше не войдет в Идрис, никто не выйдет из него.

– Как думаешь, чем они там питаются? – спросил Тай у Ливви.

– Надеюсь, что друг другом, – оптимистично отозвалась она. – Ну, или кабачками. Кучами кабачков.

Она была совершенно уверена, что никто в здравом рассудке не может любить кабачки.

Но и Схоломант тоже изменился. Когда-то здесь готовили центурионов: Ливви слышала, как центурионы, нагрянувшие в Лос-Анджелесский Институт, говорили об этом месте. Здесь вербовали будущих членов Когорты – и это было ужасно. Теперь все симпатизирующие ей сидели в Идрисе, и большой потерей для человечества это, насколько могла судить Ливви, не стало. Все, кого она встречала из Когорты, были либо задиры, либо фанатики, либо узколобые лизоблюды. Кабачки мира Охотников. Кто будет по таким скучать? Настоящая проблема не в том, что они ушли… а в том, что они ушли недостаточно далеко. Все еще здесь – рыщут, запертые в Идрисе, строят козни, замышляют… одному Ангелу известно, что.

Некоторые из наставников Схоломанта отправились в Идрис вместе с центурионами, и теперь тут всем заправляла Джиа Пенхаллоу, бывший Консул. Она сложила с себя консульские обязанности, чтобы отдохнуть и прийти в себя, но когда пошла на поправку, начала искать какое-нибудь занятие. Ее муж Патрик тоже был с ней, и Рагнор Фелл – в качестве преподавателя и наставника. Часто наведывалась сюда и Катарина Лосс. Она много времени проводила в новой Академии, на ферме Люка Гэрроуэя к северу от Нью-Йорка, но то и дело заезжала в Схоломант – пополнить запасы лекарств или вылечить какую-нибудь редкую болезнь магического происхождения.

Были и другие перемены. Кит уехал жить к Джему и Тессе, а Хелен с Алиной укрылись в Лос-Анджелесском Институте. Всем своим призрачным сердцем Ливви желала, чтобы они с Таем тоже остались в Лос-Анджелесе, но брат был тверд: отъезд в Схоломант станет наказанием за его великое преступление (а именно – за попытку вернуть Ливви с того света). Не слишком-то лестно, рассуждала она, быть альбатросом-привидением, висящим у Тая на шее, – но лучше уж альбатрос-привидение, чем просто мертвая сестра[27].

– Никто не выбрал бы такую жизнь, – сказал Тай и отложил ручку.

Голос его звучал отстраненно, словно издалека. Вряд ли он сейчас говорит о Схоломанте, решила Ливви.

– Я видела следы животных вокруг Диммет-тарна. Озеро сейчас не все покрыто льдом. Я слышала, студенты говорят, что этот год самый теплый за все время. Можешь представить еще больше снега? Судя по всему, звери приходят к Диммету на водопой. Интересно, какие?

– Скорее всего, карпатские рыси, – предположил Тай. – Говорят, они водятся в этих местах.

– Как и я, – сказала Ливви, но Тай не засмеялся над ее шуткой.

– Тебя не было почти три часа, – сказал он. – У меня все записано. Ощущение было такое, словно часть меня уснула. И в конечностях колет.

– У меня то же самое, – согласилась Ливви. – Как будто между нами растягивается резиновая лента.

На прошлой неделе в свободное от уроков время они провели несколько экспериментов: Ливви удалялась все дальше и дальше от Тая, параллельно увеличивая и время отсутствия. Озеро Диммет находилось сразу за Схоломантом, меньше чем в четверти мили от комнаты Тая, но уходить еще дальше Ливви не рискнула. Она парила над поверхностью воды так долго, что незыблемый черный покой внизу едва ее не загипнотизировал. В озере отражались голые деревья на берегу, но, сколько бы она ни приближала лицо к гладкой чернильной поверхности воды, себя Ливви все равно не видела. Видела собственную руку, но не отражение руки, и чувствовала себя из-за этого очень странно. Так что она решила любоваться водой и попробовала отпустить все свои тревоги и несчастья. Единственное, что имело значение, был Тай.

Через некоторое время она оторвалась от созерцания Диммета и вернулась к нему.

– Хотела бы я увидеть карпатскую рысь, – сказала она.

– Это исчезающий вид, – заметил Тай. – И они не любят показываться на глаза.

– Ну, я невидимка, – сказала Ливви. – Так что шансы увидеть рысь у меня хорошие. Но имей в виду, что Диммет-тарн – обычное горное ледниковое озеро. Так что все эти старые легенды… видимо, просто легенды.