— Ты партнер мистера Рокволда, — пояснил агент ФБР. — Он беспокоится за твою безопасность и считает, что надо рассказать тебе о наблюдении КГБ.

— Низкий поклон благодетелю, — не удержался от сарказма я. — Они, значит, подло следят за нами, чтобы закинуть в застенки кровавой гэбни, а вы великодушно наблюдаете за ними, ну и за нами, для обеспечения безопасности партнеров. КГБ — бандиты, а вы — благородные пираты. Мерси боку.

— Не понял, мистер Елизаров, у вас имеются претензии? — холодно процедил Уилсон. — Мне передать мистеру Рокволду и Уолтеру, что вы ими недовольны?

— Не стоит, — криво ухмыльнулся я. — Наоборот, я благодарен вам, что сообщили о слежке. А мое недовольство вызвано исключительно тем, что даже чихнуть в уединении нельзя, чтобы не набежали шпики от вас и Комитета.

— Не льстите себе. Мы не следим за вами. Вы не того полета птица, чтобы привлекать для вашего сопровождения ресурсы, — с каменным лицом пояснил Марк. — Просто наши люди периодически присматривают за отелем и прилегающими территориями. Исключительно из-за беспокойства мистера Рокволда о новом компаньоне. Никто за вами не ездит и никуда не сопровождает, не обольщайтесь.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Комитетчики поедут за нами и увидят, что меня везут в фонд? По прибытии домой у них могут появиться ко мне вопросы.

— Не появятся, — Уилсон позволил себе холодно усмехнуться краями губ. — Они никуда не поедут. Смотрите.

Я снова перевел взгляд на серый «додж». Пока мы разговаривали, рядом с ним припарковалась машина полиции. Копы заставили выйти пассажиров наружу и проверяли у них документы.

— Их задержат минут на пятнадцать, — пояснил федерал, внимательно наблюдая за мной. — К тому времени мы уже будем далеко. Трогай, Ники.

Водитель кивнул и повернул ключ зажигания. Машина ожила, отозвавшись негромким гулом и дрожанием. Через пару секунд мы уже выезжали из стоянки. Серый «додж» и его пассажиров продолжали проверять полицейские. Когда мы проезжали мимо, один коп держал под прицелом револьвера водителя и пассажира, второй деловито копался в багажнике.

Я откинулся на сиденье, ободряюще похлопав ладонью по руке девушку. Она выглядела расстроенной и встревоженной. Это понятно, кому понравится известие, что за тобой в чужой стране следят агенты КГБ.

Путь до фонда Рокволда, мы проделали в полном молчании. Водитель наблюдал за дорогой и управлял машиной, Марк дремал, откинувшись на сиденье, Анна думала о чем-то своем, а я рассматривал мелькавшие мимо небоскребы, яркие рекламные надписи и людей, спешащих по своим делам. Вчера ночью, возвращаясь в отель, пока выпившая Мадлен управляла машиной, прорабатывал возможные вопросы на детекторе лжи, продумывал ответы, тактику и стратегию работы со специалистами, а сейчас в ускоренном темпе прогонял в мозгу свои наработки.

— Приехали, шеф, — проинформировал шофер.

Марк встрепенулся, и открыл глаза. Я с любопытством рассматривал возвышающееся перед нами здание. Оно стояло на возвышении из серого камня. Старое здание с монументальными белоснежными колоннами в древнегреческом стиле и огромными прямоугольными окнами. Фонд Рокволда был двухэтажным, но смотрелся внушительно, и чем-то неуловимо напоминал компактную копию Белого дома в Вашингтоне.

— Выходим, — скомандовал федерал, и мы начали выбираться из машины. Первым вылез я, на секунду зажмурился, прикрываясь ладошкой от слепящих солнечных лучей, развернулся, и галантно подал руку, выходящей следом Анне. Побелевшие от напряжения маленькие пальчики крепко вцепились в мою ладонь. Девушка продолжала нервничать.

— Спокойно, красавица, все будет хорошо, — шепнул я в аккуратное розовое ушко. Секретарь мило покраснела и улыбнулась, приходя в себя.

В холле фонда нас встретили двое мужчин в строгих темных костюмах. Поздоровались с Марком за руку, вопросительно глянули на нас.

— Это со мной, — коротко ответил федерал. — Мы вдвоем — к профессору Хартману. Мисс Анну проведите в гостевую комнату, угостите кофе с печеньем, посмотрите телевизор, развлеките беседой или дайте книгу, чтобы она не скучала, пока мы не закончим.

— Окей, мистер Уилсон, — кивнул «темный костюм», стоящий впереди.

Они с Анной удалились, а мы поднялись по лестнице на второй этаж, зашли в холл, через десять метров остановились перед дверью с табличкой «полиграф». Марк постучал в дверь.

— Заходите, — раздалось в ответ.

Первым зашел федерал, я — за ним. И сразу с любопытством огляделся. За столом сидел молодой, но уже лысоватый человек в белом халате. По виду, типичный ботаник — классический тип хилого заучки — отличника. Вокруг него стоял монитор или телевизор, какой-то ящик, похожий на пульт и свернутые клубком провода с присосками датчиков.

— Фриц, вызывай Хартмана, скажи, мистер Елизаров прибыл, — обратился к нему Уилсон.

— Хорошо, сэр, — кивнул молодой человек и взялся за трубку внутреннего телефона.

— Герр Хартман, Елизаров уже в кабинете, — доложил он. — Хорошо. Ждем вас.

— Он сейчас придет, — заявил «ботаник». — А вы мистер Елизаров снимайте рубашку. Надо подсоединить датчики к телу.

«Понятно, этот аппарат, скорее всего, детектор лжи. Мне об этом не сообщали, чтобы до последнего момента пребывал в неизвестности и нервничал», — лихорадочно соображал я. — «Предполагается, что обследование будет для меня неожиданностью. Ну что же, придется подыграть, чтобы ничего не заподозрили».

— Так я не понял? — мой голос дрогнул. — Что все это значит? Вы, похоже, ошиблись, я — не подопытная морская свинка.

— Успокойтесь, Михаил. Мистер Рокволд и Уолтер хотят убедиться в вашей искренности. На кону большие дела и деньги, и они не могут рисковать, — вкрадчиво заявил агент ФБР. — Небольшая проверка на полиграфе и дружеская беседа с психологом вам не повредит. Если, конечно, ваши намерения сотрудничать идут от чистого сердца, без желания обмануть или подставить партнеров.

— Хорошо, — я вздохнул и начал расстегивать рубашку. — Давайте побыстрее покончим с этим.

Через две минуты, когда я уже был облеплен датчиками и сидел напротив «ботаника», отказавшись лечь на кушетку, дверь резко распахнулась. В кабинет вошел худой старик в таком же белом халате, как и Фриц. Венчики седых волос по бокам, блестящая лысина, перечеркнутая тремя волосинами, придавали деду комичный вид, а серое морщинистое лицо делало похожим на вампира. Только ледяные голубые глаза, сверкающие злой молодой энергией, отбивали желание смеяться. Возникало даже какое-то подсознательное опасение. Чувствовалось, что дед может без малейших угрызений совести, распилить башку живого человека циркулярной пилой, ради очередных «научных открытий».

«На