взад-вперед, заложив руку за спину. Наконец вошли два человека. Они непринужденно болтали по-немецки, так что капитан ничего не понимал, хотя, судя по тону, разговор был банальным.

Один из вошедших тронул запертую на щеколду дверь кабинки капитана.

– Hallo! – Он дернул пару раз. – Bist du gerade am Kacken?[28]

Оба засмеялись. Соседняя кабинка оказалась свободна. Немец зашел и продолжил перекрикиваться со стоявшим снаружи приятелем, пока тот не ушел. Тем временем капитану приходилось даже дышать бесшумно.

– Капитан! – позвал оставшийся немец по-испански с сильным акцентом.

– Да, черт подери. Наконец-то.

– Простите. Этот идиот хотел со мной в туалет идти. Как женщины.

– Кто вы?

– Это не имеет никакое значение. Зовите меня Штрудель.

– Ладно, Штрудель, я уже десять минут сижу здесь на унитазе. Давайте скорее покончим.

Оранжевая папка с документами скользнула под перегородкой между кабинками.

– Вы должны папку среди секретных документов положить.

– Что? Стоп-стоп-стоп. Это не то, что мне…

– Проблемы. Я был должен пытаться, если документы из поезда испанцев выходить. Но было не так. Теперь вы. Вагон девять. Хотя мой испанский совершенство, я немец. Мой вход невозможно.

– Отлично. Немец с чувством юмора. Послушайте, у меня тоже нет доступа в этот вагон. Меня не пропустят…

– Мой контакт сказать, вы, капитан…

– Да, но…

– Вы будете смочь.

На перроне по-прежнему сияло солнце, я раскаивался, что не поел, когда была возможность. Слабость от поездки по серпантину прошла, и в животе непрерывно урчало. Правильно ли я сделал, сказав типу с повязкой на глазу про капитана Амата? Тот не давал никаких указаний, запрещавших называть его, так что в теории все было правильно. Тем не менее чувствовал я иначе. Чтобы справиться с тревогой, я решил выкурить еще одну папиросу, но в более укромном уголке, чтобы меня снова не застали врасплох.

Не успел я затянуться и трех раз, как поблизости послышался шум борьбы, затем воцарилась тишина, потом раздались смешки. Я выглянул за угол и увидел двух испанских солдат, тащивших третьего, без чувств. Они внесли его в будку, в которой до ремонта, возможно, сидел начальник станции.

Вышли, навесили на дверь огромный замок и ушли, очевидно довольные собой. Почему они так поступили с одним из своих? Я знал, что мое любопытство окажется сильнее любых доводов рассудка.

Убедившись, что вокруг никого, я подошел к будке и заглянул в окошко. Но оно было таким грязным, что единственное, что я смог увидеть, – фигуру солдата на стуле, без сознания. Я обследовал будку, пока не обнаружил щель в деревянной стене. Приникнув к ней, я сумел разглядеть часть головы и выбившуюся длинную золотистую прядь. Солдат… был женщиной! Однако, насколько я знал, в армии Франко женщин не было.

Я осмотрел замок. Любой другой на моем месте сдался бы, оценив размер этой штуковины, но не все выросли на улице и не у всех лучшим другом был воришка. Я убедился еще раз, что меня никто не видит, снял ремень и стал шуровать в замке шпеньком пряжки, как это делал Полито.

В здании вокзала тип с повязкой на глазу быстрым решительным шагом пересек коридоры и дошел до кабинетов начальства, где наткнулся на двух несчастных солдат, которые вытянулись в струнку и отдали честь.

– Где капитан Амат?

– Простите, генерал?

Видя неосведомленность солдат, генерал нетерпеливо фыркнул:

– Бездельники! Офицер из наших, однорукий, со шрамом на лице. Сначала стоял с парнем с “Уругвая” около туа… – Генерал вдруг замолчал, словно осененный внезапной догадкой.

– Вам плохо, генерал?

Но, не дослушав, тот развернулся и быстро зашагал прочь.

Капитан Амат с неудовольствием просматривал документы, сидя на унитазе:

– Что это?

– Проект соглашения. Секретная протокол.

– Секретный, – поправил капитан. – Соглашение, по которому Испания обязуется вступить в войну, когда Германия потребует.

– Так точно. Но есть большие изменения. Если ваш лидер это видеть, он не соглашаться.

– Почему вы это делаете?

– Потому что я, как вы, тоже свою страну любить.

– Проклятье, никто не говорил, что придется подкидывать документы.

– Подкидывать мало. Тоже нужно оригинал уничтожить.

– Вы шутите? Как я должен это сделать?

– Вы нет. Я делать. Вы подкидывать. Я уничтожить.

– Вы знаете, где оригинал?

– Лично у райхсминистер Риббентроп.

– Надеюсь, у вас получится.

– Вы запомнить: вагон девять. Вы не нужно знать, что происходить, если вас с фальшивыми документами видеть.

– Ну раз мне лучше не знать, то и не напоминайте, – нервно ответил Амат.

Он услышал звук спускаемой воды в соседней кабинке, откуда, насвистывая, вышел Штрудель.

– Удачи, капитан.

Возясь с замком, я был очень сосредоточен, но вспотел, отчего пряжка стала выскальзывать из рук. Провозившись несколько минут, я услышал самый прекрасный на свете звук: щёлк! – и замок открылся.

– Спасибо, Поли, – прошептал я, поцеловав пряжку и надевая ремень.

Открыв деревянную дверь, я увидел привязанную к стулу женщину. Она была без сознания. Зачем она здесь? И почему одета в форму? Я осторожно подошел. В глубине души я знал: кто бы это ни был, проблемы мне обеспечены. Но при взгляде на ее лицо мои сомнения испарились. Это лицо я не в силах был забыть. Самое красивое из виденных мной лиц. Прошло больше двух лет, но даже и так, без сознания, в солдатской форме, это было самое прекрасное в мире создание. Моя Хлоя.

Увидев стекающую по виску струйку крови, я вскипел. Сукины дети. Ее били, а потом связали и заперли. Я стиснул челюсти и попытался сосредоточиться на главном. Хлоя в плену? Как она сюда попала? Я попытался привести ее в чувство, но она не реагировала. Нужно было скорее вытащить ее.

Генерал быстрым шагом направлялся к туалету, озираясь в поисках “этого улыбающегося идиота”. Того нигде не было видно, и сомнения только росли.

Тем временем капитан дернул цепочку слива и вышел из кабинки. Подошел к раковине и взглянул в зеркало на свое усталое лицо. И зачем он взялся за эту миссию? В руке у него были документы. Он спрятал их под кителем, одернул его и пошел к выходу.

Только хлипкая дверь разделяла генерала и капитана. Оба одновременно взялись за ручку. Капитан потянул дверь, генерал толкнул. Но тут за спиной генерала раздался радостный оклик:

– Генерал! Генерал!

Миранда нетерпеливо фыркнул, устав от необходимости руководить такими идиотами. Не отпуская ручку двери, он раздраженно обернулся:

– Какого черта?

Капитан Амат застыл, узнав этот грубый и грозный голос. Он воспользовался секундной заминкой, чтобы отскочить к той части стены, которую дверь, открываясь, заслоняла, и стал соображать, как действовать, если Миранда войдет.

– Мы нашли ее, генерал.

– Здесь? –