– На пытки намекаешь? – рассмеялся Джонни. – Нет, ни пытать тебя, ни похищать мы не собираемся. В нынешние времена это не совсем комильфо. И потом, мы же всё-таки приличные люди, и если договориться не сможем, то попросту разбежимся в разные стороны. Вольному – воля.

– Ага. Джентльменам верят на слово, после чего карта им прёт исключительно козырная, – пробормотал я и «планово» пошел на попятный. – Ладно. Раз тебе тут не нравится, мы можем и другое местечко найти. Не такое людное, но и чтобы, так сказать, без интима.

– Предлагай.

– Нет, лучше ты, а я послушаю.

– Хм, ты, Эндрю, прямо как невеста на выданье, – опять покачал головой мистер Коннор.

В ответ я лишь пожал плечами, предлагая глиничанину самому определиться с местом дальнейших переговоров.

Мест таких в отеле было немного. Лобби возле стойки администратора? Не подходит, там просто проходной двор какой-то. Шезлонги рядом с бассейном? Вообще несерьезно. Спортзал? Глупо, да и закрыт он уже. Переговорные, которых тут штук пять или шесть? Слишком официально. Короче, остается бар. Тот самый, где пару часов назад мы так славно «повеселились»…

Джонни предложил именно бар. На что я, чуть поломавшись для приличия, всё-таки согласился.

Щелкнув пальцами, глиничанин подозвал официанта (коим, естественно, оказался всё тот же Федька Синицын) и, бросив на стол купюру в пятьдесят секто, небрежно произнес:

– Сдачи не надо.

Полтинник вполне «предсказуемо» перекочевал в карман к Федору, после чего «официант», выразив глубочайшее почтение столь щедрым гостям, почти моментально исчез. Не забыв, правда, подмигнуть напоследок. Незаметно и только мне.

«Ну что ж. Кажется, лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед тронулся! Процесс, как говорится, пошел!» Надеюсь, что и в баре у Риммы с Пашей хватит сноровки и технических средств обеспечить качественное прикрытие моей драгоценной тушки. А то ведь, сами знаете, мало ли какие мысли придут в головы господам глиничанам. Оглянуться не успеешь, и ты уже, как пророк Самуил, обколотый и укуренный, радостно встречаешь рассвет в уютном подвальчике, отвечая на каверзные вопросы публики. Всем ведь известно, какие они хитрецы, эти джентльмены с большой дороги. Пипишки, одним словом, мать их за ногу и веслом по ж… мягкому месту…

В баре на этот час было достаточно оживленно. Впрочем, свободных столиков тоже хватало, и потому мы с Джоном без проблем разместились за одним из них. Выбрав, естественно, тот, что подальше. И от суеты, и от лишних глаз. Но зато вплотную к стене, рядом со служебным входом и стойкой, что вполне устроило обе договаривающиеся стороны. Гипотетические злыдни тихо подкрасться к нам не могли, весь зал был как на ладони, да и пути отхода просматривались.

– С чего начнем? – поинтересовался я, когда мы заняли места на мягких диванах по обе стороны небольшого стола. Причем я, на первый взгляд, совершенно случайно, оказался в положении более выигрышном, поскольку уселся лицом к основному выходу, а Джонни был вынужден расположиться напротив, к дверям, соответственно, задом. Третий диванчик мы дружно проигнорировали – сидеть спиной к залу никто не желал.

– Я думаю, с кофе, – ответил Джон, оглядывась в поисках официантки.

Официантка нарисовалась возле нашего столика секунд через пять. Та самая, которую звали Риммой и на которую я очень рассчитывал, соглашаясь на переговоры в отельном баре. Что ж, расчет оказался верным: несмотря на наличие еще двух шустрых девиц, снующих по залу с подносами, наша Римма Юрьевна оказалась самой оперативной. «Это хорошо. Плюсик товарищу подполковнику – умеет он людей подбирать».

Быстро приняв заказ, «подавальщица» удалилась, а спустя минуту на столе появились два высоких фужера с классическим латте макиато. Джонни придвинул к себе ближайший, опустил ложечку-трубку в напиток и, шумно втянув губами первую порцию, поделился со мной впечатлениями от процесса:

– Хорошо. И хорошо, что без сахара. Не люблю, знаешь ли, когда вкус сладостью перебивают. А тут, похоже, всё в норме. Кофе, м-м, божественный. Настоящая арабика.

Он даже причмокнул от удовольствия, а потом закатил глаза к небу и покачал головой, демонстрируя тем самым, насколько ему хорошо.

– Не знаю, Джонни, не знаю, – усомнился я, помешивая ложечкой в стеклянном фужере. – Я так, наоборот, к кофе без сахара не привычный. Мне бы его ложки три или четыре, тогда нормально.

– Дикий вы народ, русслийцы, – хохотнул глиничанин. – Всю жизнь только и делаете, что в приличную кашу масло суёте. Думаете, наверное, что не испортится. Вон, гляди, ты у себя все слои перемешал – никакой красоты, бурда какая-то.

– Зато можно пить и не морщиться, – отрезал я. – И вообще, давай ближе к делу. Нефиг воду в сту… пардон, кофе в фужере толочь. Давай по-конкретному. Что имеем, сколько стоит и где получать.

– Ну что ж, к делу, так к делу. Кстати, хочу попросить, обращайся ко мне как раньше. Иван Семёнович. Ибо конспигация, конспигация и еще газ конспигация. В нашем, батенька, случае это агхиважно и агхинужно.

Я усмехнулся.

– Привык что ли? Типа, как вторая натура?

– Скорее, как первая, – вернул мне смешок «закусалец».

– Ладно, не проблема. Пущай будет как раньше.

– Ну вот и хорошо, – подвел Джонни черту под «разговорами ни о чем». – А теперь, Андрей, давай поговорим о главном.

– О конспигации? – пошутил я.

– Нет, о газзоне.

«Ну, наконец-то! А то я уже начал волноваться».

Мы пару секунд помолчали, собираясь с мыслями и давая понять друг другу, что всё, шутки кончились, пора расставлять точки над «ё», и разговор сейчас действительно пойдет серьезный, а затем…

Увы, планы наши так планами и остались. Помешал шум. Точнее, громкая «музыка», заставившая вздрогнуть от неожиданности не только нас, но и всех находящихся в баре.

Главным источником бьющих по ушам и мозгам звуков оказался старинный рояль, расположенный прямо посреди зала. Фоном к нему выступали несколько граждан, активно подбадривающих усевшегося за рояль «пианиста». Причем все они, и граждане, и «пианист», и рояль (хотя насчет последнего я стопроцентную гарантию дать не могу) были не слишком трезвы (судя по «четкости» речи) и имели (судя по ее «образности») ярко выраженное русслийское происхождение.

– М-да, – только и смог вымолвить «Иван Семёнович», покрутив пальцем в ухе. – Так можно и заикой стать. Хроническим.

Я с ним, конечно же, согласился.

Тот, кто решил немного постучать по клавишам древнего инструмента, скорее всего, считал себя виртуозом, и, возможно, так оно и было на самом деле, но ведь… «Предупреждать надо! Нервы-то у людей не железные». Одна пожилая пара (кажется, из хелиманцев) даже пересела за соседний столик, стремясь оказаться подальше от упражняющихся в музицировании. Через секунду-другую их примеру последовали еще несколько человек. Впрочем, ни «тапёр», ни трое его товарищей на окружающих внимания не обращали. Похоже, им вообще было плевать на все, что происходило вне «сцены».