Это царевич может рассчитывать, что ради любви у него все устроится. А я…

Я сразу понимаю – он все равно наследник престола. Кровь-то общая… нет, не нужно мне такого даже рядом, не то что в своих детях. Пусть не будет тут семнадцатого года, но…

Кто сказал, что меня не замешают в интриги юртов? Или моих детей? Или внуков? Ладно, за два поколения я могу отвечать, третье, правнуки, уже будут на попечении моих детей. Но возле трона – возле смерти.

Так было и так будет. Всегда, везде, во все времена…

Надо ли мне такое счастье?

Нет, не надо. Лучше я перебьюсь, чем моих родных перебьют. Кто не верит – смотрим историю. Судьбы фаворитов и вообще придворные трагедии. За века и века столько написали – Пушкинская библиотека позавидует. А смысл один. Приближаешься к трону – готовься к смерти.

– Мими?

Опять ты?

Но не успела я повернуться к Зизи с намерением ее отчесать поперек шерсти, как от балкона раздался нечеловеческий визг.

Там что – свинью режут?

Ан нет.

– УБИ-И-И-И-И-И-И-ЛИ-И-И-И-И-И-И-И!!!

Оп-па!

И кого там убили? Неужели…

Сильно забилось сердце. Я плюнула на все приличия и привалилась к стене.

Василий?

* * *

Шум нарастал, народ поддался основному инстинкту.

Нет, не тому, который в фильме. А тому, который любопытство.

Как известно, если что-то случилось, один человек подбежит помочь, один убежит со страха, а еще сорок восемь помчатся посмотреть, что там такое, поинтересоваться, рассказать потом родным и близким, сфотографировать…

Я стояла оцепенев.

Василий?

Но как?!

Сил двинуться просто не было.

– Мими?

Зизи ахнула и попробовала подергать меня за рукав. Я кое-как отняла руку.

– Зизи… оставь меня.

«Подруга» посмотрела коровьим взглядом и свалила куда-то. Я прикрыла глаза.

Так…

Василий – или нет? Шум в том направлении… Нет, не пойду.

Так я и стояла, пока откуда-то не вывернулся неприметный человечек в ливрее.

– Мария Ивановна, пройдемте.

Я потерла виски и послушно прошла за мужчиной.

Меня привели в симпатичную комнатку и попросили подождать.

Я огляделась.

Обычный альков, каких много. Большая кровать, кресло…

Каюсь, я поступила совершенно не по-киношному. Я сбросила туфли, ослабила застежки на платье, улеглась на кровать и уснула. Не сразу, но глубоким и спокойным сном.

* * *

Пробуждение было намного хуже, чем засыпание. Меня потряс за плечо посеревший и даже как-то уменьшившийся в размерах Романов.

– Мария Ивановна, просыпайтесь.

Я от души зевнула, прикрыла рот ладонью, извинилась и потерла глаза.

– Да… сколько времени.

– Пять утра, Мария Ивановна.

– С ума сойти. Игорь Никодимович… кто?

Романову не пришлось задавать более конкретный вопрос, он и так все понял.

– Василий Иванович.

Я выдохнула.

– Что же теперь будет?

– Много чего… и будет, и уже было.

– Игорь Никодимович?

Я посмотрела пристально. Романов не поддался взгляду и принялся рассказывать.

Вчера, на балу…

После нашей беседы.

Василия убили ударом кинжала. Закололи, как свинью. Несколько ударов были нанесены со скоростью швейной машинки. Результат – спасти не успели. Никто бы не успел.

Я принялась кусать губы.

– А… я в подозреваемых?

Романов едва не фыркнул.

– Вы? Нет, Мария Ивановна, вы здесь, чтобы вас не убили следующей.

– Замечательно. А есть повод?

– Есть, – помрачнел Романов. – Знаете, кто убил Василия?

– Кто?

– Анастасия Матвеева.

Я открыла рот. Закрыла рот. Подумала минут пять – и только потом рискнула поинтересоваться.

– А зачем?

– Мария Ивановна, у вашего разговора были свидетели, вы догадываетесь об этом?

Я кивнула.

Вот даже не сомневалась. Кто б мне дал просто так с экс-цесаревичем разговаривать?

– К сожалению, это бал. Люди перемещаются, приходится реагировать…

– Сколько у нас было свидетелей?

– Двое.

– Надеюсь, я не…

– Нет-нет. Мария Ивановна, вы себя зарекомендовали исключительно как умная и полезная подданная Короны.

Я выдохнула.

Вроде бы мне не врали. Что ж.

– Благодарю.

– После того как вы побеседовали, один из агентов отправился ко мне с докладом. Второй остался следить за его высочеством. И стал свидетелем беседы между ним и Анастасией Матвеевой.

– Я могу узнать о содержании беседы?

– Это не тайна. Анастасия признавалась в любви и умоляла его высочество бежать с ней и обвенчаться.

– Получила отказ?

Я более-менее пришла в себя (кто спросонок соображает, как часы, нет таких?) и принялась оглядываться. Расправила платье, кое-как поправила волосы. Внешний вид тоже важен. Нечего тут растрепой сидеть.

– Да. Его высочество объяснил, что ее не любит.

– Симметрично получилось, – грустно улыбнулась я.

Прядь волос выбилась из прически и моталась перед глазами. Я подумала и несколько раз обмотала ее вокруг уха. Так аккуратнее.

– Вряд ли его высочество оценил юмор судьбы, – отозвался Игорь Никодимович. – Агент отвлекся буквально на минуту, но Анастасии не было, а царевич уже оседал на пол. Оружие убийства осталось в ране, стилет с гербом Матвеевых.

М-да.

– А отпечатки пальцев?

– Простите?

Я хлопнула себя по лбу. А ведь правда, этот мир мог не додуматься до бертильонажа. Да и рождался ли тут Альфонс Бертильон?

– Отпечатки пальцев индивидуальны для каждого человека. Но я так понимаю, у вас их не снимают?

– Нет. Как это делается?

Я почесала нос.

Ага, на словах мы все такие умные, просто до слез. А по жизни…

Кто тебя, дура, просил рот открывать? Не могла не выпендриться? Да нет, все намного проще, рефлекторно ляпнула. Еще с той жизни… это из тех знаний, которые вроде как у всех есть. Как о микробах. А поди скажи кому, что в капле воды жителей побольше, чем в Англии? То-то и оно, знанию – время.