— И очень чувствительные. — Замечаю я.

— И как Барракуда тебя не съела, узнав о беременности? — Шепчет подруга. — До сих пор не понимаю.

Я надеваю своё пальто.

— Она пыталась, но… я ей не по зубам!

— Молодец! — Морозова даёт мне «пять».

Я отбиваю.

— А Владик-то тебя не выдал. — Напоминает Катя. — Может, и не конченый он.

Она хихикает.

— Пожалуй, я готова дать ему шанс. — Улыбаюсь я. — Владичка, а когда там твоя свадьба? Ты нас приглашаешь? — Кричу ему.

— Конечно, девочки! — Тот радостно подхватывает со стола какие-то открытки. — Вот приглашения. Торжество состоится в декабре в кафе, которое принадлежит моей невесте.

— Она держит кафе?

— Да. И у неё своя пекарня. — Сияет мужчина.

— Чудесно. — Бормочу я, оглядывая его тонкие, кривые, обтянутые узкими брючками ножки. — Мы обязательно придём!

— Будем ждать. — Улыбается Владик, приглаживая пальцами шевелюру.

— Ну, до завтра. — Посылает ему воздушный поцелуй Морозова, берёт меня под руку и тащит к выходу. — Увидимся!

— Пока!

— Надо же, оно настоящее. — Удивляется она, теребя в руках карточку.

— И подписано вручную. — Добавляю я, разглядывая завитушки. — Повезло Владику.

— И нам когда-нибудь повезёт. — Пряча приглашение в карман, говорит подруга.

— Девушки, а чьи букеты составили в холле второго этажа? Не ваши? — Интересуется охранник, когда мы проходим мимо него к лифтам.

— Не-е-ет! — Смеёмся мы.

— Да где ж искать хозяйку? — Задумчиво чешет затылок мужчина.

— Подарите их своей жене! — Предлагает Катя. — Уверена, ей понравится!

— А можно?

— Разумеется!

И мы входим в лифт.

— Не хочу видеть букеты Дубровского. — Устало говорю я. — И его самого — не хочу. Как же он меня достал!

— Разве ты не оценила ширину его жестов? Барракуде вон, понравилось! — Смеётся Морозова и начинает петь: — Миллион, миллион, миллион алых роз! Из окна, из окна, из окна…

— Думаешь, стоит дать ему шанс? — Ухмыляюсь я.

Катюха продолжает петь, пританцовывая, а затем останавливается:

— По крайней мере, выслушать его можно. Мне даже интересно, что он такое придумал? И чего хочет от тебя?

— Я всё равно не поверю ни единому слову.

— Но он отец твоего ребёнка.

— Предпочитаю об этом не думать. — Морщусь я. А на выходе из лифта добавляю: — Думаю, мне пора купить одежду посвободнее. Эта юбка становится узкой в талии, давит. А ещё мне постоянно хочется снять каблу…

Мы выходим из лифта, и я врезаюсь Кате в спину. Подруга останавливается, и я не сразу понимаю почему.

— Ой! — Столкнувшись с её спиной, восклицаю я.

А когда понимаю, почему она резко затормозила, становится уже поздно бежать обратно в лифт.

Прямо перед нами стоит Дубровский.

— Ты не берёшь трубку. — Произносит он, делая шаг ко мне.

Я всё ещё за Катиной спиной, и тут вполне уютно, но перед этим мужчиной мне не хочется показывать своих слабостей, поэтому я выбираюсь из укрытия.

— Может, потому, что мне не хочется? — Отвечаю я.

Никита расплывается в улыбке.

— Поедем со мной, Алис?

— Зачем?

Он поднимает руки.

— Просто поговорим. Видишь, я безоружен?

— Ха-ха. — Не оценивает по достоинству его шутку Катя.

— Я серьёзно. — Не обращая на неё внимания, продолжает Дубровский. — Посидим в ресторане, пообщаемся. Обещаю, что буду вести себя как джентльмен.

— Ха-а-а. — Кривится Морозова.

— Я всё равно не отстану, пока не поговорю с тобой. — Настаивает Никита.

— Хорошо. — Соглашаюсь я. — Только ужин.

— Позволь. — Он с довольным видом подаёт мне руку.

— Я могу идти и сама. — Замечаю я, обходя его и направляясь к выходу. — Кать, до завтра.

— До завтра! — Бросает она, а затем обращается к Дубровскому. — Только попробуй, обидь её ещё раз!

Я не вижу его лица в этот момент. Но когда дохожу до выхода, Дубровский обгоняет меня и галантно отворяет передо мной большую стеклянную дверь.

— Прошу.

Я киваю в знак благодарности.

Что-то меня опять подташнивает. Но теперь уже от его фальшивой заботы.

Никита открывает мне дверцу и помогает сесть в автомобиль.

— Добрый вечер. — Приветствует меня Андрей.

Я отворачиваюсь к окну, не удостоив его даже взглядом.

— В «Турандот». — Приказывает Никита водителю, усаживаясь рядом со мной.

О, боже мой. Сколько пафоса. Он решил, что пришло моё время выйти в свет? Раньше я удостаивалась лишь мелких семейных ресторанчиков, где можно было спрятаться в отдельном кабинете или закрытой зоне, подальше от посторонних глаз. Теперь же он ведёт меня в настоящий дворец.

«Ну, и отлично. Во дворцах я ещё не блевала — хоть какое-то разнообразие».

— Всё в порядке? — Интересуется он, наклоняясь ко мне.

— Да. — Отзываюсь я, убирая руки в замок, чтобы он не смел касаться меня.

— Точно?

— Всё отлично.

Мне хочется оставаться равнодушной, но не получается. Его голос, его знакомый запах, его близость — всё это вызывает боль. У меня под сердцем ребёнок этого мужчины — и это самое главное, почему я не могу сейчас ничего не чувствовать.

Мы сидим в зале с колоннами.

Высоко над нашими головами — гигантская хрустальная люстра, на стенах — мутные фрески, позолота, старинные часы и картины. На столе горят свечи, вокруг суетятся официанты. Если Дубровский хотел, чтобы я почувствовала себя королевой, он дал маху — во всей этой показной роскоши я ощущаю себя неуютно.

— Я знаю, что ты на меня злишься. — На лице Никиты ненадолго, но появляется виноватое выражение.

— Не то слово. — Хочется ответить, но вместо этого я говорю: — Вовсе нет. Это был отличный урок.

Официант наливает шампанское: сначала мне, затем Никите. Я даже не пытаюсь ему помешать — раз уж Дубровский не заботится о здоровье своего будущего ребёнка, значит, дело точно в чём-то другом.

— Просто всё произошло так быстро и неожиданно. — Говорит Никита, когда официант удаляется. Он разводит руками, и я замечаю блеск золотых запонок на манжетах его рубашки, показавшихся из-под рукавов пиджака. Выглядит начинающий актёр безупречно и ведёт себя также, но он мастер пускать пыль в глаза. Чтобы сойти в высших кругах общества за своего, ему приходится отчаянно вертеться. — Я не планировал так скоро обзавестись детьми! Я был растерян, Алиса!