Её лицо краснеет, в глазах лопаются капилляры, кожа покрывается крупными каплями пота.

— Давай, дорогая, давай, моя хорошая, — уговаривает врач. — Головка тут, ещё чуть-чуть!

— Ы-ы-ы!

У меня сердце разрывается от того, что я ничем не могу ей помочь. Но тут на помещение обрушивается тишина, а затем раздаётся детский крик.

— Папочка, с вами всё хорошо? — Обращается ко мне кто-то.

У меня слегка кружится голова.

Почему-то всё происходящее оказывается круче любой операции. Я и сам уже весь в поту. Целую Алису в лоб и понимаю, что дрожу всем телом.

— Да. — Отзываюсь я, облизывая сухие губы. — Да, в порядке.

«Кажется».

— Тогда держите дочку.

Я принимаю свёрток дрожащими руками и прижимаю к груди. Наверное, она прекрасна, но я ничего не вижу от слёз. Нет, она лучше, чем прекрасна, теперь я это вижу. Она — настоящее чудо.

Я наклоняюсь и показываю её Алисе. Она смотрит на меня с благодарностью и тянет руки к ребёнку. Кто-то из медиков помогает мне положить её Алисе на грудь. Малышка неумело прихватывает губами сосок. У меня всё внутри затапливает любовью и нежностью.

— Ты это загадала тогда с камнем? — Шепчу я, наклоняясь к Алисиному лицу.

— Ммм… да. — Немного подумав, хрипло отвечает жена.

Солнце уходит за горизонт. Морская вода переливается красным, розовым и синим. Мы едем вдоль пляжа, и кажется, что солнце подожгло водную гладь своими лучами.

Я уже и забыл, как красиво на побережье в конце лета.

— Потрясающе, — шепчет Алиса, приподнимаясь, чтобы лучше видеть море.

— Да, — соглашаюсь я, бросая взгляд на спящую в специальной автомобильной люльке дочь.

Приморский городок отдыхает от дневной жары, дышит прохладой, благоухает ароматами цветов и фруктов. Прозрачные волны шелестят, им вторят крики птиц, и я понимаю, что жизнь ещё никогда не чувствовалась настолько остро, как сейчас, когда я полон любви, эмоций и нежности.

Я готов свернуть горы ради моих девочек. Ради них я готов умереть. Или жить, что гораздо важнее.

Я смотрю на Алису, вижу, как её волосы струятся в потоках встречного ветра, влетающего в окно, вижу, как прекрасна улыбка на её лице, как пляшут лучики закатного солнца в её глазах, и тоже улыбаюсь.

И больше никакой боли, никаких призраков, никаких слёз.

Она заместила всё это собой.

Своим светом.

Я всё ещё вспоминаю тех, кого потерял, и это ранит, но это больше не разрушает меня. Счастье, которое дарит мне Алиса, возмещает абсолютно всё. Оно лечит. Оно возвращает к жизни.

И я больше не боюсь, что буду плохим отцом.

Мы останавливаемся у родительского дома, я выхожу из машины и аккуратно достаю дочь. Она открывает глазки и хлопает длиннющими ресничками. Я вижу в её глазах своё отражение и мысленно произношу: «Как же я люблю тебя, моя принцесса».

Алиса приваливается к моему плечу.

Несколько секунд мы смотрим на нашу малышку вместе. У неё на макушке пучок светлых волос — таких же, как у Алисы. И такой же взгляд — лучистый и хитрый. То ли чертёнок, то ли ангелок, не знаю. У меня сжимается сердце от любви к этой зеленоглазке, ведь она самая очаровательная и милая девочка на свете.

— Вадим? — Выходит на порог мама.

За ней спешит отец.

Я сглатываю.

Мы не виделись, кажется, целую вечность.

— Это Алиса, — представляю я свою супругу.

— Здравствуйте, — она подходит к ним.

И моя мать, не удержавшись от слёз, обнимает невестку.

Я делаю шаг вперёд и, пока Алису бросается обнимать мой отец, перевожу дух.

— А это… — Мама вытирает пальцами слёзы с щёк.

— Красавина Екатерина Вадимовна. — Говорю я.

И передаю ей в руки свою дочь.

Та смотрит на бабушку, округлив глаза. Хлопает ресницами: хлоп, хлоп.

Всё — одного взгляда достаточно, чтобы влюбиться в это прекрасное создание. И моя мать тоже уже в ловушке.

— Екатерина. — Всхлипывает она, покачивая малышку. — Катя, Катенька. — Говорит радостно. Смотрит на меня и с теплом добавляет: — Вадимовна.

До этого момента я думал, что счастливее быть нельзя. Но теперь знаю — у счастья предела нет. Как и у любви.