В коридоре послышались шаги; кто-то прошел мимо его комнаты. Потом в соседнюю дверь постучали, и голос Бриджет произнес:

— Танзи! Это нельзя так оставлять. Тебе пора взяться за ум.

Должно быть, Танзи что-то ответила, но Монти не услышал, потому что вскоре Бриджет сказала:

— Утром мы еще раз все обсудим.

Она снова прошла мимо его двери. В «Древней сторожке» воцарилась тишина.

На следующее утро сияло солнце. Войдя к себе в кабинет, Джесс увидела на письменном столе записку, извещающую ее о том, что звонил Том Палмер и просил перезвонить. Она взяла записку и вздохнула. Наверное, вечером хочет снова куда-нибудь ее пригласить, поесть и выпить. Она не была уверена, что хочет пойти. Ей нравилось бывать в обществе Тома, но не хотелось, чтобы их совместные ужины превратились в традицию. Она даже почувствовала слабое возмущение: неужели Том думает, что ей больше нечем заняться вечерами, не с кем встречаться? Поэтому она решила перезвонить не сразу, а попозже. У нее есть дела поважнее, чем обсуждать все за и против различных итальянских ресторанчиков или загородных пабов.

Кроме того, к ней тут же заглянул Фил Мортон и сказал:

— Шеф ждет нас у себя.

Джесс вздохнула. Тому придется подождать. Иен Картер наверняка потребует, чтобы они изложили свои дальнейшие шаги. В свете всего, что им стало известно, новое совещание по делу неизбежно. Трудность в том, что разгадка тайны идеально чистой спальни в «Балаклаве» ничего не прояснила, как и личность незваных гостей. Они снова зашли в тупик, а ниточек, за которые можно ухватиться, очень мало.

Картер ждал их, стоя за столом и сосредоточенно выравнивая лежавшие на столешнице ручки и прочие канцелярские товары. Когда они вошли, он вскинул голову и сказал:

— Рад, что у вас обоих нашлась свободная минутка.

Он что, издевается? Джесс решила, что нет, просто ей так показалось. Наверное, то же самое подумал и Фил, потому что заметно помрачнел.

— Вчера я заезжал в «Балаклаву», — продолжал Картер. — Встретил там Танзи Питерсон. — Он пересказал им беседу с Танзи. — В саду есть свежие отпечатки ног. По-моему, кто-то последние день-два — во всяком случае, уже после того, как пошли дожди, — там топчется. Может быть, просто зевака. А может, даже репортер из местной газеты решил сделать пару снимков. Но если кто-то в самом деле интересуется «Балаклавой», я хочу знать, кто он.

— Могу позвонить в местную газету и спросить, посылали ли они туда репортера, — вызвался Мортон.

Картер одобрительно кивнул.

— Дом и сад навели меня на неожиданные мысли, — продолжал он. — Да, «Балаклава» в ужасном состоянии, но это не означает, что усадьба ничего не стоит. Если бы Монти решил продать «Балаклаву», он бы стал богатым человеком.

— Кто же захочет купить такую развалину? — мрачно осведомился Мортон.

— Наверняка застройщик, — отрывисто ответил Картер. — И тут мы снова сталкиваемся с очередным совпадением. А Билли Хеммингс — как раз застройщик! Нельзя недооценивать даже самых мелких сведений, которыми мы располагаем, даже если кажется, что они не имеют никакого отношения к нашему делу. Джей Тейлор и без того личность чересчур загадочная. Не верю, что Хеммингсы пригласили Тейлора на ужин в тот день, когда он умер, по чистому совпадению. Вы, Джесс, сказали, что считаете «Балаклаву» ключом к разгадке. По-моему, вы правы. Хеммингсы не уехали в Марбелью, как вы боялись. Сегодня я намерен еще раз серьезно побеседовать с Хеммингсом. Я позвонил ему. Дома его не оказалось, зато я поговорил с его женой. У него контора в Глостере; он собирался пробыть на работе весь день. Сейчас я поеду туда, и, если Хеммингс крутится вокруг «Балаклавы», я выведу его на чистую воду!

— Монти ни за что не продал бы дом застройщику! — тут же возразила Джесс.

— И Танзи тоже, — ответил Картер, улыбаясь. — Она объявила мне об этом вполне недвусмысленно!

Фил Мортон, сунув руки в карманы куртки, угрюмо спросил:

— Она ведь считает себя законной наследницей старика, так? Думает, что скоро сама будет решать, продавать дом или нет. Вы что на меня так смотрите? Что я такого сказал?

Мортон не ожидал, что после его слов воцарится мертвая тишина. Он испуганно поднял голову и даже вынул руки из карманов, как будто ждал выговора.

Джесс медленно произнесла:

— Да, такое вполне возможно. Монти любит Танзи. Ему ведь надо кому-то оставить «Балаклаву»…

— Скорее всего, он не составил завещания, — поспешил возразить Мортон, заранее восставая против новой версии. В прошлый раз, когда он представил коллегам свои соображения, они разбили его в пух и прах. — Очень многие люди не думают о завещаниях — даже те, кому есть что оставлять.

— А по-моему, у мистера Бикерстафа есть завещание, — возразил Картер. — Он — выходец из среднего класса; его предки основали известную торговую марку. Наверное, члены семьи Бикерстаф всегда составляли завещания. Они были землевладельцами, к тому же акционерами семейного предприятия. Конечно, все завещания, которые Монти составлял при жизни жены, после ее смерти пришлось переделать. Кстати, ни о каком разводе Моника Фаррел не упоминала. По ее словам, Пенни Бикерстаф просто собрала вещички и уехала. Возможно, она по-прежнему значится наследницей в старом завещании. Я почти уверен, что ему пришлось составить новое после того, как она умерла, или, если они все же развелись официально, после развода. «Балаклава» принадлежит семье Бикерстаф с тех пор, как был построен дом, то есть с шестидесятых годов девятнадцатого века. Монти наверняка распорядился собственностью на случай своей смерти. Он прекрасно понимает необходимость завещания; более того, он видит свой долг в том, чтобы дом и земля достались родственнику, члену семьи, который, возможно, когда-нибудь все восстановит. Бриджет Харвелл усадьба кажется тяжким бременем, от которого нужно поскорее избавиться. А Танзи думает по-другому. Танзи любит старый дом и сад. Скорее всего, ей они и достанутся.

Джесс задумчиво произнесла:

— Помнится, когда я приехала к Бриджет Харвелл, чтобы побеседовать с Монти, он кое-что сказал. Кажется, что у него нет денег, которые он мог бы оставить Танзи. Да, именно так. Наличных денег у него нет, зато есть дом и участок. Судя по тому, что он собирается что-то оставить Танзи, он действительно думает о том, что будет после его смерти; и он что-то хочет ей оставить. Бриджет Харвелл он терпеть не может. Но Танзи — другое дело! — Она все больше волновалась. — Да, скорее всего, он завещал Танзи «Балаклаву». Более того, я думаю, девушке известно о его завещании. Вот почему она приехала проверить, все ли там в порядке, когда вы ее там встретили, сэр. Вот почему она с такой любовью отзывается о старом доме. Она уже считает «Балаклаву» своей!

— Но она не продаст ни дом, ни землю под застройку, — напомнил ей Картер. — Она сказала об этом вполне недвусмысленно.

— Возможно, у нее не будет выбора, — вмешался Мортон. — Я знаю, она не бедствует, а ее папаша буквально купается в деньгах, но при одной мысли о том, что придется восстанавливать эту старую развалину, делается страшно! А еще и за содержание придется платить все больше! Жить в «Балаклаве» она не сможет. Конечно, с домом ее связывают воспоминания детства. Когда она станет хозяйкой, ей придется столкнуться с суровой действительностью, быть практичной. Сейчас-то она еще совсем девчонка. Возможно, мечтает о том, как она восстановит старую усадьбу, приведет дом и сад в порядок и так далее. Но реальная жизнь…