Белых ручек не ломай,

Серых очек не стирай,

Меня з войны со славою

К себе ожидай.

Девушка и сама не заметила, как подпевает. Это хорошо, когда перед боем поют! Поют – значит, не боятся…

– Ханум!

Резкий голос Агмета ударил, словно плетью. Ярина вздрогнула, обернулась.

– Ханум-хозяйка! Гляди!

Рука с камчой указывала куда-то вперед. Девушка привстала на стременах…

И увидела встревоженное лицо Рио.

– Госпожа Ирина! Надо остановиться… задержаться…

И пан Рио туда же! Ярина вгляделась. Лес как лес, к самой дороге подступает, на опушке – ни следочка…

Пан Рио пошептался с паном Хвостиком, вновь обернулся.

– Мы проедем вперед. Хостик что-то почувствовал. Птицы…

Птицы? Ярина удивилась, хотела переспросить…

И тут ударили выстрелы.

* * *

…Сначала дрогнула земля. Затем – рванулась навстречу. Плечо больно ударилось о закаменевшую, припорошенную снегом грязь. Губы пронзило болью, рот сразу наполнился соленым, горячим…

…А выстрелы все гремели, близко, совсем близко…

– Ханум-хозяйка! Ханум!

Агмет! Девушка приподняла голову – и застыла. Прямо на нее смотрели конские глаза. С болью и ужасом смотрели…

– Ханум!

Ярина наконец очнулась. Она лежит на дороге, конь – рядом, чуть дальше – чье-то тело в синем жупане…

Сильные руки приподняли, оттащили в сторону, за придорожную канаву.

– Лежи, ханум-хозяйка! Лежи!

Лежать?! Девушка возмутилась, оттолкнула слугу…

И замерла.

Отряда не было.

На дороге шевелилась страшная куча-мала – люди, лошади, рушницы. Трое, едва держась в седлах, неслись назад, к Валкам.

…Выстрел… Еще один, еще. Тот, что скакал сзади, взмахнул руками…

Еще не веря, не понимая до конца, она повернулась к Агмету – и ахнула.

Татарин лежал на снегу, в сжатой руке – пистоля; шабля – рядом…

– Госпожа Ирина! Госпожа Ирина!

Пан Рио? Жив?!

Свистнуло у виска. Девушка прижалась к холодной земле, затем приподнялась…

…Мертвые кони… Чья-то поднятая рука. Пан Крамольник? А вот и Хвостик – с шилом в руке. Лицо не узнать, все в крови…

– Госпожа Ирина!

Пан Рио упал рядом, выставил вперед мушкет.

– Я… Забыл, где воспламенитель!.. Кремень…

Девушка мотнула головой, выхватила из его рук оружие…

А из лесу уже выезжали.

Победители.

Крепкие хлопцы на кровных конях. Знакомые серые жупаны и шапки приметные – с синим верхом. Впереди – пан Юдка, рыжая с проседью борода поверх одежи, в руке – знакомая турецкая шабля…

– Девку ищите! Девку!

Гортанный голос ударил в уши. Ярина закусила разбитую губу. Девку тебе, пан надворный сотник?..

Краем глаза заметила: в руке у пана Рио – пистоля. Не иначе из Агметовой руки взял.

– Курок взведите! – крикнула она, не очень надеясь, что услышит. – Сзади, кривой такой!

Легкий щелчок.

Услышал!

Сердюки соскакивали с коней, начинали ворошить окровавленные тела. Кто-то очень знакомый подлетел на сером коне к пану Юдке.

– Искать! – Надворный сотник ткнул шаблюкой вперед. – Григорий, помогите им!

Григорий? Гринь Чумак?

Ярина застыла, все еще не веря. Все может быть: если Чумак служит у Мацапуры, его вполне могли послать сюда…

Могли, конечно!

Но истина уже проступала – голая, страшная, словно раздетый труп.

«А я, дурень, вам даже спасибо сказать не успел».

Вот каково твое спасибо, Чумак!

Имя у меня, значит, как у твоей мамки?

На миг стало стыдно – до боли, до холода в сердце.

Поверила!

Как дуру-соплюху провели!

И теперь из-за нее!..

Это все – из-за нее!

Гринь стоял у дороги – вместе с теми, кто ворошил трупы. Девушка осторожно повернулась, дотронулась до твердой теплой ладони пана Рио.

– Этого… Чортова братца!

Рио мрачно усмехнулся. Рука с пистолей приподнялась…

Ярина припала к холодной ложе мушкета. Где ты, пан Юдка? Жаль, сам пан Станислав не пожаловал!

Сотник обернулся.

Замер.

Увидел?

Внезапно почудилось… Или просто слезы на глаза навернулись?

…Вместо рыжебородого широкоплечего мужика, ладно сидевшего в седле, соткался из холодного морозного воздуха кто-то другой, незнакомый…

Мальчишка!

Худой, встрепанный мальчишка с вечным испугом в глазах. На костистых запястьях – клочья обожженных веревок…

Выстрел!

Гринь Чумак пошатнулся, схватился за грудь.

Молодец, пан Рио!

В тот же миг Ярина и сама спустила курок. Она еще успела заметить, как вспыхнули болью огромные черные глаза, как дернулась ладонь, пытаясь прикрыть рану…

И свет померк…

* * *

Кап… Кап… Кап…

Мерные легкие удары раздражали, не давали забыться, успокоиться в промозглой глухой темноте.

Кап… Кап…

Ярина застонала, глубоко вздохнула.

Кап…

Нахлынула боль.

Голова разрывалась, кровь стучала в висках…

– Не двигайтесь, мадемуазель! Сейчас… Я только закреплю повязку…

Еще ничего не понимая, девушка приоткрыла тяжелые, словно свинцом налитые, веки.

Свет!

Неяркий, больше похожий на светящийся туман. Чей-то темный силуэт – совсем рядом; тепло ладоней…

– Мадемуазель лучше не двигаться. Рана неглубокая, но удар был очень сильный.

Голос звучал странно – хриплый, словно неживой. И слова выговаривались дивно: вроде бы и понятно, а каждое звучит как-то по-нездешнему.

Что-то стянуло наполненную болью голову. Ярина сообразила – повязка! Ее сильно ударили, наверное, рукоятью шабли. Подобрались сзади…

Пан Рио? Где он?

И остальные – где?

Хведир?

И она сама?

Кап… Кап… Кап…

Капель? Неужели весна?

– Пусть мадемуазель полежит, я сейчас принесу воды…