При взгляде сверху аэроплан наверняка напомнил бы что-то вроде гигантского ромба с округлым носом, где располагалась кабина пилота – и длинным тощим хвостом.

Впрочем, тощим только по сравнению с собственными размерами. Конечно, дедова машина изрядно уступала размерами даже самому скромному из дирижаблей – зато рядом с местными сородичами на окраине Регенсбурга смотрелась самым настоящим гигантом – как орел среди бестолковых пузатых голубей – или скорее альбатрос. Да и имя ему подобрали подходящее – «Илья Муромец». И не зря – аэроплан действительно чем-то напоминал богатыря в полном комплекте латных доспехов. Такой же спокойный, могучий, неторопливый…

И тяжеловесный – настолько, что я никак не мог отделаться от сомнений, что он вообще сможет оторваться от земли, да еще и унести с собой в небеса сорок пять человек десанта и экипажа.

– Взлетит-взлетит, даже не сомневайся. – Дед будто прочитал мои мысли. – Эх… Как сердцем чуял, что понадобится.

– Да я не сомневаюсь… вроде бы, – отозвался я. – Просто удивился. Ты – и такая штуковина. Явно из новодела. Наверняка ж прототип – перспективная разработка…

– Ну, а что я тебе – совсем уж замшелый, что ли? – Дед наиграно изобразил на лице обиду. – Если уж чему и научился – у собственного внука, кстати – так это что иногда стоит вложить капиталы в эти самые… разработки. Ей уже лет десять будет, на самом деле – просто ходу не давали.

– Почему?

– Да кто его знает… Дорого, Сашка. – Дед покачал головой. – Но сейчас не время экономить: через полгода казна таких на миллионы потребует. Не мы, так другие сделают… А мне этого Сикорского сам Бог послал. Вроде и старик – считай, чуть ли не мне ровесник, а голова – золотая. Вон какую махину выдумал.

– Махина, это точно.

Когда двигатели на крыльях зарычали, раскручивая винты, я на всякий случай даже отступил на пару шагов и принялся разглядывать поле впереди. Огромное, гладкое – любому из местных аэропланов для разгона перед взлетом хватило бы и половины.

«Илью Муромца» пришлось загонять на самый край.

– Успеть бы подняться… Дерево колесом зацепим – костей не соберешь.

Рослый усатый мужчина в кожаной куртке и летном шлеме выплюнул папиросу и встал рядом со мной. Он курил уже третью или четвертую подряд – похоже, даже сам командир экипажа «Ильи Муромца» изрядно нервничал перед взлетом. То ли не так уж сильно доверял собственной машине – то ли до сих пор считал, что я жду от аэроплана чего-то совсем уж невозможного.

– Поднимемся, – вздохнул я. – Километр на разбег почти. А по расчету – четыреста двадцать метров.

– Так и веса по расчету в полтора раза меньше, ваше сиятельство. С вами сорок человек будет – и вон все какие здоровые.

Командир нахмурился и кивнул в сторону уже толкавшихся под дверью за гигантским крылом десантников.

Самые меткие из эльзасских егерей, тирольцы, добровольцы из французов – и почти половина русских. Одаренных, конечно же – и двое не уступают мне по силе… а может, даже трое. Лучшее оружие в Европе. Изрядное воинство – в самый раз, чтобы свалиться с небес прямо на столицу Рейха и добраться до канцлера прежде, чем он поджарит какой-нибудь уютный немецкий городок.

– Резервные баки сняли, пулеметы сняли, – продолжал сетовать командир. – Топлива – кот наплакал, и то, небось, будет жрать – с таким то весом!

– Ну уж?.. – поморщился я. – До Вены то хоть дотянем, ваше благородие?

– До Вены – должны. А вот дальше… – Командир на мгновение задумался. – Дальше как получится. Сбросим вас – и сразу на восток уйдем, к Трнаве. Может, вообще в поле садиться будем. Или на дорогу.

– А получится?

– Да как… С божьей помощью, глядишь, и сядем. Не берите в голову, ваше сиятельство – у всякого своя работа, а ваша-то посложнее будет.

Командир снова потянулся в карман за папиросами, но, похоже, передумал курить: крякнул, тоскливо вздохнул – и зашагал к аэроплану. До взлета оставалось всего несколько минут, и ему уже полагалось занять свое место за штурвалом.

А мне – свое.

– Стой! – Дед схватил меня за локоть. – Подожди, Сашка… Подожди.

– Да чего ждать? – буркнул я. – Идти пора. А то без меня улетят.

– А хоть бы и улетели! Знаю, что ты упрямый, как осел… Но все-таки спрошу – еще раз. – Нахмурившийся было дед вдруг заговорил тихо и осторожно, чуть ли не с нежностью. – Тебе обязательно… самому?

– Ну чего ты опять начинаешь? – огрызнулся я. – Обязательно! Ни у кого другого тут нет опыта таких операций – а у меня есть. Значит, мне и командовать.

– Командир нашелся… У Павла таких пруд пруди, а у меня – один! – Дед сердито стукнул тростью по земле. – И опыт этот твой, поди, не просто так взялся. А потому, что ты все время невесть куда лезешь… будто шею свернуть норовишь. И сейчас еще – ну будто без тебя не справятся?

– Может, и справятся. – Я пожал плечами. – Но раз уж начал, надо дело до конца доводить. А если уж сверну шею – значит, судьба моя такая.

– Я тебе дам – судьба! – Дед шутливо замахнулся тростью – но тут же улыбнулся и склонил голову. – Ладно уж, Сашка. Сам бы на твоем месте не остался – такая уж у нас порода Горчаковская… Так что полезай в «Муромца» – и к вечера жду от тебя вестей из Вены.

– Так точно! – гаркнул я, подхватив винтовку, как на параде.

Долго обнимать деда я не стал – слишком уж это все начало напоминать какую-то предсмертную беседу. Видимо, он и сам сообразил, что слегка перегнул палку с нравоучениями. Насупился, отступил на шаг, оперся на трость обеими руками – и стоял так, пока я не развернулся и не зашагал к аэроплану.

– Добро пожаловать на борт, ваше сиятельство. – Оболенский протянул здоровенную лапищу и одним движением втащил меня через дверь. – Взлетаем.

Я не успел сделать и двух шагов, как «Илья Муромец» задрожал, качнулся и принялся набирать ход. Сначала неторопливо, будто даже четырем моторам было едва-едва под силу сдвинуть с места такую громадину – но с каждым мгновением все быстрее. Мне даже пришлось поспешить, чтобы успеть занять свое место рядом с командиром.

Кресла – всего три штуки – остались только в кабине – из грузового отсека их вытащили, чтобы облегчить аэроплан и взять на борт чуть больше людей. Пришлось избавиться от запасных топливных баков, вооружения, части инструмента и даже пары человек экипажа – в общем, всего, что не