— Ну, это же литература.

— Ты что, сама ни разу не пробовала?

Хелен качает головой.

— Попробуй как-нибудь. А вот и Мессенджер. Давай сменим тему.

Хелен озирается по сторонам, словно подыскивая подходящую тему. Замечает что-то желтое.

— Ой, смотрите, последняя утка!

Ральф подходит и раздает мороженое.

— Беру свои слова обратно. Нашел тут классное местечко, где продают домашнее.

— Как вкусно! — восхищается Кэрри, попробовав.

— Ты что-то сейчас сказала? — спрашивает Ральф.

— Одна утка отстала от всех.

Ральф оглядывается, замечает валяющуюся на земле ветку и, наклонившись над водой (Хелен держит его за пояс), подгоняет утку к берегу и вытаскивает ее из воды.

— Какой номер? — спрашивает Кэрри.

— Сорок восьмой, — отвечает Ральф.

— Мой, — говорит Хелен.

Когда Мессенджеры возвращаются к себе в Питтсвилл, их автоответчик высвечивает несколько полученных сообщений. Ральф нажимает кнопку воспроизведения, а Кэрри идет ставить чайник.

— Кэрри, это мама, — слышится голос матери Кэрри. Голос звучит так чисто и отчетливо, словно она звонит не из Калифорнии, а с другого конца Челтнема. — Плохие новости, отец болен. Говорят, сердечный приступ.

— О господи! — Кэрри с грохотом роняет чайник на стол. Подходит к Ральфу, чтобы прослушать все сообщения за день — от матери, сестры и зятя. В комнату вбегают дети с какими-то вопросами, но на них шикают, и они ждут в тишине, пока не закончатся сообщения. Дети мрачнеют, услышав, что дедушка в реанимации после серьезного сердечного приступа.

— Завтра же вылетаю, — говорит Кэрри, набирая номер сестры. Сестра и мать в больнице, и Кэрри разговаривает с зятем Гэри; тот сообщает, что после второго сердечного приступа отец в критическом состоянии. — Я постараюсь приехать как можно скорее, — говорит Кэрри и кладет трубку. Поворачивается к Ральфу: — Ты не мог бы заказать билеты на воскресенье, на вечер?

— Конечно, если ты собираешься ехать прямо в аэропорт. А нельзя ли подождать до завтрашнего утра? Может, все утрясется?

— Сделай это, хорошо?

— Я не смогу поехать с тобой. Мы всю эту неделю проводим собеседования с кандидатами на новую должность.

— Знаю. В любом случае тебе придется присматривать за детьми.

Ральф звонит в «Британские авиалинии» и заказывает для Кэрри билет бизнес-класса на самолет, вылетающий завтра из Хитроу в Лос-Анджелес.

Кэрри и Эмили на скорую руку готовят омлет с беконом.

Обед за кухонным столом. Хоуп первая нарушает молчание:

— Дедушка умрет?

— Нет, золотце, ешь, — говорит Кэрри.

— Может быть, — одновременно с Кэрри говорит Ральф.

Кэрри с негодованием смотрит на Ральфа.

— Какой смысл притворяться? — оправдывается он.

— А зачем кликать беду?

— Я не кличу беду. Но к такому исходу тоже надо быть готовыми.

— А что происходит с людьми, когда они умирают? — спрашивает Хоуп.

— Их хоронят, — говорит Саймон, — или сжигают.

— Саймон! — резко обрывает его Кэрри.

— Не будь придурком, Саймон, — говорит Эмили.

— Не смей так выражаться, — говорит Кэрри.

— Наш Сок совершенно прав, — замечает Ральф.

— Не во всем, — говорит Марк. — В Индии трупы кладут на крыши зданий, чтобы грифы обгладывали их кости.

— Круто! — восклицает Эмили.

— Это правда, папа? — спрашивает Хоуп.

— Нельзя ли сменить тему? — говорит Кэрри.

— Полагаю, что да, — отвечает Ральф своей дочери, — но это допускает только одна конкретная религия, а здесь или в Калифорнии это не разрешено, так что не беспокойся, котенок.

— В прошлой четверти умер дедушка Ширли Блейк, и миссис Хакетт сказала, что он попал в рай, — говорит Хоуп.

— Правильно, — говорит Кэрри.

— Нет, неправильно, — возражает Ральф. — Некоторые люди верят в это, но они ошибаются, котенок. Рая не существует. Хорошая идея, но абсолютный вымысел. Это просто сказка.

— Мессенджер, мне очень не нравится то, что ты говоришь. — Тон у Кэрри спокойный, ледяной.

— Так куда же попадет дедушка, когда он умрет? — спрашивает Хоуп.

— Да никуда, моя хорошая, его тело похоронят в земле или кремируют, как сказал Сок, но это будет уже не дедушка. Дедушка перестанет существовать и останется только в наших мыслях. Мы будем думать о нем, вспоминать все те хорошие вещи, которые он для нас сделал, подарки, которые он нам дарил, и истории, которые он нам рассказывал.

Кэрри встает и выходит из кухни, оставляя на столе недоеденный ужин. Ральф продолжает говорить как ни в чем не бывало, но дети притихли и чувствуют себя неловко. Он велит им помыть посуду и выходит из комнаты. Обнаруживает Кэрри в ее комнате, она разговаривает по телефону с «Британскими авиалиниями». В руках она держит бумажку с номером рейса и свою кредитную карточку. На кровати — чемодан, наполовину заполненный вещами.

— Что ты делаешь? — спрашивает Ральф.

Кэрри кладет трубку.

— Я заказала билет для Хоуп. Беру ее с собой. — Кэрри продолжает укладывать чемодан, бегая от кровати к гардеробу и обратно.

— Зачем?

— Как ты мог так говорить? Можно было подумать, что папа уже мертв.

— Мне показалось, что это подходящий случай объяснить Хоуп, что такое смерть. Когда дети задают такие вопросы, они хотят знать правду.

— Правду? Кто знает правду? Кто знает, что действительно происходит, когда мы умираем? Во всяком случае, ты, Мессенджер, этого не знаешь.

— Я точно знаю, что рая нет.

— Если ребенок хочет верить, зачем ему это запрещать? Потом это само собой пройдет, как молочные зубы. Зачем насильно их выдергивать?

— Я не собираюсь спорить с тобой, Кэрри…

— А чем мы, по-твоему, сейчас занимаемся?

— Ты просто расстроена, и это вполне понятно. Просто объясни мне, зачем тащить Хоуп в Калифорнию?

— Она всегда была сильно привязана к дедушке, а он — к ней. Ему это поможет.

— Ты собираешься повести младшего ребенка в реанимацию, чтобы она посмотрела на старика, у которого все тело утыкано капельницами? Да ты с ума сошла!

— Ну, и кто теперь хочет скрыть от нее правду? Твоя беда, Мессенджер, в том, что ты любишь факты только теоретически, абстрактно, но боишься их, когда они становятся реальностью.

— Она пропустит целую неделю занятий.