Курт знал, что видит перед собой покойников, которые почему-то того не понимали, стояли на ногах и еще имели наглость ухмыляться смерти в лицо. Не имело значения, насколько крутыми они себя считали, да и считали ли вообще, — мыслили, дышали, ходили…

Они УЖЕ были трупами.

Хэнк молчал, разглядывая пленника. Взгляд его был задумчив.

— Полагаю, — сказал он, — теперь ты хочешь знать, зачем мы держим тебя тут, в этом сыром, неуютном месте. Но для тебя требовались особые апартаменты, потому как я не мог поместить самого настоящего волка вместе с остальными. Поэтому придется подождать, пока другое помещение не приведут в подобающий вид. А там, во всяком случае, не будет капать с потолка. — Он поднял голову и брезгливо посмотрел на пятнистый бетон над головой. — При условии, конечно, что ты заработаешь нам на этот самый ремонт.

Нож и Топор хохотнули.

— Что вам от меня нужно? — не выдержал Курт.

Он подошел к решетке и стиснул пальцами прутья. Дубликаты Тарана тут же притихли, беспокойно переступив с ноги на ногу. Хэнк же не повел и глазом — стоял, не шевелясь, и внимательно глядел на опасного узника. Курт смерил взглядом разделявшее их расстояние. Он мог бы выбросить любую лапу меж прутьев так быстро, что взбешенная кобра показалась бы сонной улиткой. Схватить безволосого за шею, притянуть к себе, разодрать гортань… Или, по крайней мере, отобрать пульт управления, без которого ошейник превратился бы в простую безделушку.

Хэнк стоял слишком далеко. Не хватало считанных сантиметров, однако с тем же успехом безволосый мог находиться на другом конце мегаполиса. Не дотянуться.

Поэтому Курт не стал и пытаться.

— Нужно, — проговорил Таран, бросая каждое слово словно в гулкую бочку, — чтобы ты стал настоящим бойцом. Вероятно, сейчас ты чрезвычайно высокого мнения о своих физических способностях — они у тебя и впрямь особые, но отнюдь не выдающиеся. Пройдет время, и я научу тебя настоящему искусству боя… И тогда тебе не отыщется равных. Ты станешь знаменитым. Слава твоя покинет пределы Клоповника, поднимется в Ульи. И, возможно, когда-нибудь мы покинем купол, чтобы променять зловонный мегаполис на что-нибудь получше… — Взгляд безволосого затуманился.

Хэнк, похоже, уже мчался на крыльях предполагаемой славы к заветной мечте, похожей на вырезку из глянцевого журнала. Там были пальмы, шезлонги, коктейли под зонтиками, загорелые девицы и очищенный от нефтяной пленки песок…

Вдали от затхлой вони Клоповника.

Курт не имел ничего против, пусть этот тип предается своей белоснежной мечте, ковыряясь окровавленными руками в кучах мертвецов, но при одном условии— его самого оставят в покое. Его логово — мегаполис… Во всяком случае, пока он не соберет все долги до единого. А для этого могло потребоваться довольно много времени.

— Мне не нужны учителя, — хрипло бросил он. — Разорвать тебе глотку я сумею и так. Не веришь?

— Почему же, однако проверять мы это не станем. — Таран качнул головой. — А то, нужны тебе учителя или нет, мы проверим несколько позже. И знаешь, с какой целью?

Курт кивнул. Он уже догадался.

— Вы хотите заставить меня драться за деньги. Вернее, деньги будут платить тебе. Ставки, пари и прочее. Подпольный тотализатор, где вместо собак и куриц дерутся живые люди. Я прав?

— Несомненно, — подтвердил Таран. — Но лично мне больше нравятся “гладиаторские бои”. Тотализатор — слишком пресно. Так может говорить лишь тот, кто никогда не присутствовал при этом действе… — Хэнк поцокал языком, словно вспомнив вкус сказочного блюда, которое ему довелось отведать единожды в жизни. — Кровь, песок, звон стали, ликующие крики толпы. Что может быть прекраснее?

— Солнечный свет, — сказал Курт. — Цветы, детский смех, звезды. Запах женского тела. Свобода. Таран поморщился:

— Это все ерунда, поверь. Почувствовать, как твой клинок вонзается в глотку противника — вот ради чего стоит жить! Кровь хлещет на арену, но ты стоишь в лучах своей славы, а вокруг грохочет толпа! — Безволосый зажмурил глаза. Лицо его приняло восторженно-мечтательное выражение. В этот момент, вероятно, он и впрямь слышал далекие аплодисменты.

Волк же слышал сирену кареты скорой психиатрической помощи. Перед ним стоял больной с запущенной формой шизофрении, сомневаться не приходилось. Только полный псих мог говорить такие вещи. Но шрамы, что усеивали дубленую кожу лица и кистей, служили наглядным подтверждением того, что все это отнюдь не безобидный бред.

… И Курт находился в полной его власти.

— Не смотри на меня так, — сказал Таран. — Я не психопат. Во всяком случае, не менее нормален, чем большинство жителей Клоповника. Если, конечно, в этом отношении вообще уместно говорить о нормальности. Нас, аборигенов, остальное Гетто кличет “клопами”… Ну а в Ульях, судя по всему, вообще не подозревают о нашем существовании… — Взгляд безволосого затуманился. Он, похоже, вновь подключился к главному серверу своей фантазии.

Там, вероятно, плескались аплодисменты, гремели овации, тысячи обитателей Ульев выстроились в очередь, чтобы приветствовать гладиаторов, и лично — великого Хэнка Тарана.

— Ну, что там с боями? — поторопил его Курт.

Таран споткнулся на красной ковровой дорожке и чуть не растянулся во весь рост… Почитатели испуганно охнули…

— Что? — очнулся он. — А, сейчас покажу. Отойди-ка.

Волк помедлил, но все же отступил от решетки. Один из помощников — по всей видимости, Топор — подошел к двери, вставил ключ и повернул. Взгляд его ни на мгновение не отрывался от неподвижного Курта. Безволосый отступил на то место, где и стоял, не прикоснувшись к двери.

Волк ждал.

— Теперь иди вперед, — велел Таран. — Но смотри, без фокусов… — Толстая рука полезла за ворот, нащупав там небольшой черный “кулон”. — Не успеешь и глазом моргнуть, как снова почувствуешь себя на электрическом стуле. Надеюсь, все ясно?

Курт покорно кивнул. Он не сомневался, что реакция Хэнка и впрямь не уступала рефлексам кошки, угодившей на раскаленную крышу. Поэтому следовало выждать и на время воздержаться от поспешных действий. Курт пока не находил выхода из положения, во всяком случае, такого, в который можно протиснуться, не ободрав при этом половину шкуры. ПОКА. Волчий инстинкт подсказывал, что, попав в клетку, следовало обуздать свою гордыню, притворившись послушным и почти ручным. Чем раньше безволосые поверят его актерской игре, тем, разумеется, лучше.

— Я все понял, — сказал он. — Можете не сомневаться.

Таран окинул его подозрительным взглядом, но промолчал.

Курт мысленно обозвал себя идиотом. Он поспешил. Таран был кем угодно, но не доверчивым глупцом.

— Отойдите, — буркнул волк. — Не путайтесь у меня под ногами, или же я за себя не ручаюсь…

Безволосые молча отступили к задней двери.

Курт медленно распахнул свою — медленно и осторожно, прислушиваясь к звуку, с каким поворачивались металлические петли. Шагнул за порог. Безволосые тем временем успели войти в проем. Таран за-, мыкал шествие, пятясь спиной вперед и не выпуская “кулона” из правой ручищи.