Я не нахожу в себе сил улыбнуться, потому лишь киваю и делаю небольшой глоток.

Тосты сменяются тостами, один за другим гости вручают имениннице подарки. Все хлопают, когда выясняется, что Ярослав, зная о предстоящем отпуске Марго и ее любви к путешествиям, подарил ей путевку на Мальдивы. Когда Данил шутит, что сестре следует отправить свое резюме в передачу «Орел и Решка, Маргарита смеется и незаметно сжимает ладонь Ярослава, сидящего рядом.

Приходит моя очередь говорить тост, и волнение, притупленное выпитым вином, оживает вновь. Впервые за последние три месяца мне будет нужно обратиться к сестре без посредников. Я чувствую на себе внимание родителей, вижу, как Маргарита пытается вести себя непринужденно в глазах гостей, совмещая две несовместимые вещи: не отводить взгляд и при этом не смотреть на меня. Все заготовленные слова куда-то исчезают, в горле становится сухо, мысли путаются, а сердце неровно стучит. Пауза затягивается, о чем свидетельствует повисшая тишина и застывший на мне взгляд Маргариты.

И я делаю то, что пообещала делать всегда. Говорю правду, как бы неуклюже она не звучала для столь красивого и продуманного торжества.

— Я желаю тебе счастья, Марго… Таким, каким ты себе его представляешь. Будь счастлива… пожалуйста. Я тебя очень люблю.

Эмоции вновь поднимаются к глазам, поэтому я быстро улыбаюсь родителям и камнем приземляюсь на стул. Дрожащей рукой подношу бокал к губам и отпиваю. Без этого глотка поздравления будут неполными.

Через полчаса официант приносит торт, тосты перетекают в расслабленные беседы, а я решаю уйти.

— Я поеду, — по очереди целую родителей в щеки. — Попрощайтесь за меня с Марго — не хочу отвлекать ее от разговора.

— Может быть, поедешь сегодня к нам, Мариш? — тихо спрашивает мама.

— Нет, мам. У меня в восемь утра йога, и такси уже ждет.

Дома я принимаю душ и забираюсь в кровать. На душе царит странное опустошение. Маргарита почти мне улыбнулась, а это можно считать добрым знаком. Есть облегчение, но острой радости нет. А будет ли когда нибудь? Ведь человеку всегда нужен человек.

Через час в дверь трижды звонят, заставляя меня подняться с кровати. С надеждой на то, что это он, я распрощалась ночью в четверг, а потому сейчас в груди нет привычного дребезжания. Я дергаю дверь и невольно поджимаю пальцы ног. На пороге стоит Маргарита.

— Привет, — с трудом разлепляю губы и машинально отхожу в сторону. Сестра не шевелится, поэтому мне приходится спросить: — Зайдешь?

Марго молча кивает, переступает порог и молча снимает с ног. Выпрямляется и, медленно оглядевшись вокруг, произносит:

— Давно я здесь не была.

Я осторожно киваю.

— Да, очень давно. Будешь чай?

Маргарита фокусируется на мне взглядом и отрицательно качает головой.

— Нет, я ненадолго.

— А как твои гости? — я судорожно подбираю слова, чтобы продолжить жизнь нашей первой беседе. — Все уже ушли?

— Остались мама с папой и Карина. Ярослав ждет меня в машине.

Сестра проходит в гостиную и останавливается посередине. Я не сразу замечаю, что она разглядывает букет, стоящий на журнальном столике — это самый первый, который Денис мне прислал на день рождения. Сердце начинает стучать сильнее, но сейчас я не понимаю отчего именно: от того, что сестра получила напоминание о моих отношениях с ее бывшим женихом, или от неприятия того, что она на них смотрит. Хотя бы эти высохшие букеты — только мои.

— Любишь его? — сестра не поворачивается, ее голос звучит напряженно и высоко.

Я обхватываю себя руками и невольно отступаю назад.

— Я бы не хотела отвечать на этот вопрос.

— Уже и не нужно, — Маргарита оборачивается и смотрит на меня. Сейчас ее лицо напряжено так же, как и голос. — Мама мне рассказала про букеты. Ты совершаешь большую глупость, если это правда. Я пришла сказать, чтобы ты этого не делала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И я снова говорю ей правду.

— Я не могу жить с чувством вины. Оно меня отравляет. И я не представляю свою жизнь без тебя.

— Ты не слышишь меня? Ты совершаешь ошибку.

— А ты не слышишь меня. Я не могу тебя потерять.

— У меня сейчас все хорошо, Маш, — Маргарита начинает расхаживать по комнате, обняв себя руками. — С Ярославом. Я не буду говорить, что твой союз с Денисом вызывает у меня восторг… но вот это… — она резко останавливается и впивается в меня глазами. — Думаешь, я последняя сука, чтобы упиваться тем, что я счастлива, а моя сестра нет? Я не сука, ясно? И я тоже хочу, чтобы ты была счастлива. Я же тебя всю жизнь знаю… Кроссовки тебя шнуровать учила.

— Марго, ты плачешь.

— Ты и сама плачешь. Тебе можно, конечно. Глаза не накрашены даже в мой день рождения.

Из моего горла вылетает истеричный смешок, который под давлением эмоций переходит в затяжное всхлипывание. Через секунду я стою в объятиях Маргариты — кажется, я сама ее обняла, и содрогаюсь в рыданиях. Слезы текут из носа, из глаз, изо рта, портя сестре дорогое платье.

— Господи, ты трясешься…. Истерика это, у меня было как-то. Успокойся, пожалуйста, Маш. Ну ты чего, а?

— Прости меня, пожалуйста. Прости… Я не хотела тебе делать больно. Прости… Я совсем не представляю свою жизнь без тебя. Пожалуйста… Пожалуйста.

Сестра несколько раз похлопывает меня по спине, после чего заставляет на себя посмотреть. Ее глаза мокрые, но тушь не потекла. Как и всегда, Маргарита безукоризненна.

— Я прощаю, Маш, хотя поначалу думала, что никогда не смогу. Я ведь тоже очень люблю тебя. И с Ярославом мне теперь все кажется проще. Так что можешь сказать Денису, что в чем-то он был прав.



Маргарита уходит через полчаса, оставив меня сидеть на диване, полностью обессиленную. У меня не хватило мужества спросить у нее номер Дениса — я не склонна преувеличивать силу нашего примирения. Груз, отравляющий душу неожиданно меня отпустил, и ему на смену пришел страх. Что именно сейчас, когда я получила прощение сестры, выяснится, что я опоздала.