На просторном дворе обители — у гостевого дома, у церкви, близ трапезной — скопилось множество самого разнообразного народу: не только послушники и монахи, но и крестьяне, мастеровые и какие-то, судя по виду, приказчики или купцы. Паломники — кого только средь них не было, ведь каждый житель округи считал своим долгом хотя бы раз в год навестить Смуглянку, поклониться, поведать о своих горестях-радостях, испросить свою толику удачи и счастья. А уж на это Моренета была щедра!

— Можете располагаться в гостевом доме, друзья, — радушно встретил у самых ворот новых пилигримов послушник — молодой краснощекий парень, косая сажень в плечах. — Ни за что платить не надо, трапеза тоже бесплатная, только обратите внимание: здесь везде кружки для подаяний висят, так что — уж сколько сможете. А вот с Моренетой придется пару дней обождать — притвор пока закрыт, в часовне кое-что обвалилось, ремонт идет. Нет, нет, помогать не надо, мы сами справимся. Да не расстраивайтесь, попадете к Смуглянке, народу-то сейчас мало, все-таки вторник. А вот в субботу и в воскресенье было не протолкнуться, а очередь к Смуглянке растянулась почти до самых гор!

Поведав все это, словоохотливый послушник учтиво поклонился и, кашлянув, кивнул на привешенную к стене кружку, на самом дне которой уже поблескивало несколько монет:

— Вам сюда сначала, а потом — в гостевой дом и, если хотите, в трапезную. Да! И скоро начнется вечерня. А рядом с трапезной у нас еще и лавка имеется, вы можете там кое-какие святые вещи купить — облатки, свечки, распятия… в общем, зайдете, увидите все сами.

— Хорошо, мы так и сделаем, лишь бы ремонт не затянулся, — пригладив усы, заверил доблестный капитан Гильермо Ньеза и, обернувшись к своим спутникам, махнул рукой: — Пошли!

Как и уговаривались, за ним потянулись все, кроме князя и быстро крестившейся Аманды — девчонка выпрашивала у Мадонны прощения за то, что явилась сюда в мужском платье. Так ведь никакого другого у нее нынче и не имелось, в горах портных нет! Еще по пути Егор посоветовался на эту тему с Гильермо, и славный капитан, подумав, решил, что в таком случае уж лучше будет Аманде притвориться мальчиком, а уж потом покаяться да исполнить суровую епитимью — а что еще делать-то?

Девчонка, кстати, по этому поводу сильно переживала и постоянно молилась, вот как и сейчас — даже на колени упала прямо посреди двора, и проходящий мимо осанистый прелат в рясе осенил ее крестным знамением:

— Усердно молишься, вьюнош! То похвально есть.

Вожников и воспользовался этим моментом, живенько подскочил к монаху:

— Благословите, святой отче!

Перекрестив и его, клирик направился дальше, в трапезную, да князь перехватил его у крыльца:

— Мне бы повидаться с отцом-настоятелем. Есть для него важное сообщение. Очень!

— Вы хорошо знаете латынь, сын мой, — улыбнулся монах. — Только отец-настоятель вряд ли сможет уделить вам внимание — нынче, сами знаете, много неотложных дел. Однако вы можете передать сообщение мне, а я уж — отцу Бенедикту. Не сомневайтесь, сын мой, передам слово в слово, слава Святой Деве, на память не жалуюсь.

— Я бы так и сделал, и с радостью, — молодой человек почтительно поклонился. — Да вот только обещал лично встретиться с отцом аббатом, можно сказать — обет дал. Да ненадолго — лишь только приложиться к длани — и все.

— Ладно, — сдался клирик. — После вечерни отец Бенедикт, может быть, заглянет в трапезную благословить скромный ужин. Там его и ждите.

— Спасибо, святой отец, храни вас Господь!

* * *

Располагавшаяся во дворе, слева от церкви, приземистая трапезная предназначалась, как понял князь, только для паломников, как, собственно, и церковь — у монахов для служб имелась своя, монастырская, ведь мирским людям вход в обитель был строго-настрого запрещен, исключение делалось лишь для прохода к Моренете — это уж само собой!

Помня свой сон, Вожников сейчас почти физически ощущал, как с Черной Мадонной творится что-то неладное, что, скорее всего, он, увы, опоздал и Моренету уже выкрали! Тем не менее с аббатом нужно было встретиться как можно быстрее, пробиться к нему любой ценой.

— Что же вы не идете к столу, сеньор? — проходя мимо стоявшего посреди трапезной Егора, оглянулся доблестный капитан из Террасы. — Вон все наши уже сидят, окромя Аманды… та сказала, что не хочет есть, все молится, ну, правильно — так ей сейчас и положено. Ой, Господи Иисусе, и мы ведь ее покрываем — значит, тоже грешим…

— Не так уж и сильно, дядюшка! — внимательно рассматривая входящих, улыбнулся Егор. — Что же, женщинам не полагается подходить к Мадонне?

— Да нет… Но все же, как ни крути, обман!

— Вот потому-то девчонка и молится. Пускай! Вы идите к столу, дядюшка Гильермо, а я сейчас…

Завидев коренастого человека с волевым, но казавшимся добрым лицом, князь сразу узнал настоятеля — по его уверенной походке, по окружению, по большому золотому кресту поверх рясы. Паломники встали, и аббат, быстро благословив всех, направился к выходу — судя по всему, и в самом деле был сильно занят.

— Святой отец, — Вожников поймал настоятеля уже у двери. — Я хочу поговорить с вами о Черной Мадонне. — Он понизил голос: — Я знаю, что ее собираются похитить, если уже не…

— Что? — аббат едва не споткнулся. — Кто вы?

— Ваш друг и защитник всех христиан! — напыщенно представился князь на латыни.

— Идемте! — Аббат обернулся к сопровождавшим его монахам: — Ступайте по своим делам, братья.

Перекрестив всех, настоятель и следовавший за ним Егор быстрыми шагами пересекли двор и, выйдя в узкую калитку, оказались на широкой тропинке, серпантином поднимавшейся в гору. По краям тропинки росли кусты малины, ежевики и дрока, кое-где виднелись статуи и кресты.

— Вот сюда, — отец Бенедикт указал рукой на нырнувшую влево аллейку.

Она привела их на небольшую площадку со скамейкой и каменным парапетом, ограждавшим отвесный обрыв. По краям площадки шумели акации, а где-то далеко внизу журчал ручей.

— Говорите, сын мой, — усевшись на скамью, аббат сделал приглашающий жест. — Здесь нам никто не помешает.

— Да-а… — развел руками князь. — Чувствую я — дела плохи!

— Вы даже не представляете, как!

— Напротив, очень хорошо представляю! Надеюсь, вы не заявили о краже Мадонны на всю округу?

— Что-о?!

— Тихо, тихо, святой отец! — успокоил Егор. — Поверьте, я явился помочь! А помощь вам сейчас так нужна, не правда ли?

Почему отец Бенедикт ему поверил — Вожникову было понятно: совершенное кем-то злодейство оказалось столь неслыханным и дерзким, что бедолага аббат сейчас цеплялся за любую соломинку, почти беспрестанно молился и появление неожиданного помощника воспринял как знак свыше.

— Вы знаете, сын мой, у нас даже послушник убит, — но мы и об этом никому не сказали, сказали, что, мол, отослали его с поручением к отцам инквизиторам в Манресу… Ох, прости, Господи! Все для того, чтобы сохранить тайну.