— Лучше кому? — спросила как-то растерянно. В голове была какая-то каша из происходящего.

— В первую очередь тебе. Пойми, ведь Чернов с тобой уже не будет. Он не променяет стабильные отношения, где есть ребенок на импульсивную вертихвостку, которой кроме гулек ничего не нужно. Он с тобой так… душу отвел, можно сказать, и теперь снова вернулся. В семью, — на этих словах баба погладила свой еще плоский живот.

— Пусть тогда скажет это мне лично, — проговорила, вставая из-за стола.

— Он не хочет говорить с тобой лично, поэтому и послал меня. А если сам и скажет, то такими словами, что ты потом еще год себя по крупицам собирать будешь, рыдая крокодильими слезами… Для тебя и так это все, наверное, стресс. Пощади себя.

Светлана, как в самых дешевых мыльных операх кривлялась, изображая плохо скрываемое сочувствие и участие. Я прекрасно видела на сколько она была в восторге от происходящего.

Естественно, что она подготовилась, принеся сюда справку. Ликовала еще больше, когда мои глаза распахнулись и ртом я жадно глотала воздух, когда прочла заверенное врачом, что она была беременна почти три месяца.

***

Я выбежала из кафе даже не оплатив счет за кофе. Это было последнее, о чем я думала в тот момент.

Побежала к проезжей части и стала тормозить машину. Такси, не такси. Просто попутчик. Мне было все равно.

Главное, чтобы не водитель Чернова, потому что вполне вероятно, он бы меня никуда не отвез. А мне нужно было попасть к нему в офис.

То, что водитель меня не заметил, было просто удачей. И я, воодушевившись этим, рассчитывала, что и дальше мне будет фартить.

В принципе, Светочка правильно предугадала мою реакцию. Мои нервы сдали еще при ней. И поэтому я все это время наяривала Чернову на телефон, желая… нет, даже требуя получить ответ на все происходящее.

Остановилась какая-то невзрачная легковушка и парень согласился меня отвезти по нужному адресу за тройной тариф такси. Видимо понял и воспользовался моим состоянием, понаглей!

Не удивительно, что мужчина трубку не брал. Это лишний раз подтверждали слова его драной козы, как бы мне не хотелось верить в то, что это было лишь плодом моего воображения.

Но только что, если это все было правдой. Если Глеб просто развлекался со мной перед тем, как заделаться примерным семьянином.

И по работе он туда поехал не работать, а со своей бабенкой развлекаться, разгуливая по разным мероприятиям… Это все же подтверждали сделанные фотографии. То, как сухо он со мной общался. Да что там общался, он меня тупо игнорировал.

Если бы это было неправдой, то его Светочка не приперлась бы на встречу со мной. А так она еще и справку показала, заверенную печатями. Говорила так, словно была уверена в себе, своих словах и… Глебе.

Мне стало больно на каком-то молекулярном уровне. Внутри кололо так, словно в тело впивались тысячи иголок.

Хотелось кричать, орать, выть от раздирающей меня боли. Хотелось сделать больно кому-то еще. Но больше всего я хотела увидеть его. Глеба. Хотела, чтобы он сказал мне это все лично, а не как последний трус подсылал свою подстилку.

Если он боялся моей реакции, то только что делал себе хуже. Я была вне себя. Еле сдерживалась. Плохо контролировала.

На столько не понимала, что происходит и не отдавала себе отчета в собственных действиях, что даже не запомнила и не поняла, как оказалась в офисном здании. Как миновала пост охраны, который пытался меня остановить. Как поднялась на нужный этаж…

Все это шло в моем сознании размытыми пятнами. Люди, лица, поступки.

Мне было плевать на все. Мне было больно. Невыносимо больно. Так, как бывает, когда испытываешь предательство со стороны близкого человека. Как нож в спину.

— Куда ты? — на встречу мне из-за стола выбежала Мила. Секретарша Чернова, — Алиса, тебе туда нельзя!

Девушка вмиг оценила ситуацию, как и то, что я была настроена воинственно. Она говорила так испуганно, что мне на миг стало смешно. Неужели он теперь и сотрудников своих предупредил, чтобы они меня и близко к нему не подпускали?

— Дай мне пройти, — я попыталась оторвать ее от себя, но женщина лишь с большей силой и рвением стала меня удерживать. — Мне нужно с ним поговорить.

— Ты не можешь, — стараясь меня вразумить, проговорила она, вот только все сказанное подливало масло в огонь. — Он сказал никого к нему не пускать.

— Даже не удивилась, — от злости ко мне привалила нехилая сила, видимо, выброс адреналина. И вот мне уже удалось оттеснить Милу.

Пока секретарь мне снова не помешала, я не просто пошла, а побежала к его кабинету.

— Стой! У него важная встреча, — в спину мне крикнула сотрудница, но меня таким было не остановит. Можно подумать я бы купилась на такой дешевый трюк.

Без стука, без паузы, без оповещения, я резко дернула за ручку двери вниз, а потом со всей силы распахнула ее перед собой.

— Только и можешь, что скрываться за бабскими юбками, а, трус?! — закричала так, что стекла задрожали, — в лицо мне все это слабо сказать, ублюдок?

***

Сначала он замер. Я увидела буквально как напряглась его спина. Потом Глеб медленно развернулся и посмотрел так, словно не верил своим глазам.

Что, не ожидал, что я приду сюда? Что у меня хватит смелости и сил? Или ты, все же надеялся, что слова твоей Светочки меня остановят? Или, на крайний случай, меня остановит твоя охрана?

Ха. Твоя охрана — моя охрана.

Даже твоя оборона в лице Милы пала.

Ты как будто не знаешь с кем связался?! Как будто не ожидал, что я на это способна.

— Ты…, - я ткнула в него пальцем.

Жаль, что это была единственная доступная опция, потому что я сейчас была на грани того, чтобы проткнуть его куда-то в область груди. Желательно чем-то очень острым. Предпочтительно насквозь. Но даже в этом случае, Чернов вряд ли бы что-то почувствовал…у него же там “гранитный камушек”. В груди.

— Выйди, — коротко. Слишком натянуто и резко прозвучал его ответ.

Я бы послушала его. Честно. В любое другое время. При любых других обстоятельствах. Но не сегодня.

Отсутствие интереса к тому, что со мной сегодня происходило. Хладнокровный взгляд, словно я ему мешала, еще больше подстегнули моё состояние.

— Кобель! Чертов бабник, — я двигалась вперед, совершенно пропуская то, что творилось сбоку от меня. Не обращая внимание ни на что. Не замечая, позволяя всему, кроме его лица, сплестись в одно пятно.

Ни зрение, ни сознание, ни тело меня не слушалось в тот момент. Не адекватную меня, никакую… потом я, возможно, сама себя не узнаю, но сегодня я считала, что еще сдерживалась.

Все, что попадалось мне под руку, летело вперед. Билось о стену, сразу падало на пол, если у меня не хватало силы замахнуться.