могу, я ползать буду! А значит — мохоступ из тросов, буду осьминожить.

— Кащей, я не против. Но может, не на холме с шахтой?

— Может. Лен, я тоже не против, но там мокрый мох метровой толщины. Я немного проваливаюсь, извращенка зелёная.

— Понятно. И сам извращенец:р

— Ну, наполшишечки — да, — не стал спорить я. — Лен, пока ты мои мощи разглядывала, ты про интересное не забыла?

— Нормальные мощи, мне нравятся. И интересные =) Не забыла. Довольно странно, Кащей. Лови картинку.

И визор отобразил схему-карту этакого болотного языка. Вообще, реально на язык похож. Ну да ладно. Точки этих снепперов подсвечивались, было их десятка три, раскиданных по площади. А вот в паре километров от холма, в километре от конца языка, была какая-то лютая куча. Видно, оставшиеся две сотни.

— Логово, видимо, — задумчиво протянул я. — Даже удобно, но странного-то чего? Много их, конечно. Только болото им привычно, но и в лесу им охотиться ничего не мешает, насколько я понимаю. Так?

— В плане охоты — да, но вроде бы неохотно выходят, — подтвердила Зелёнка, помигав тремя одинокими точками неподалёку от языка. — Не в том дело, видно, Трифон не отобразил, надо с компом пошаманить.

— Пошаманить с компом — дело хорошее. А в чём дело-то?

— Да понимаешь, — уже голосом оповестила Зелёнка, спустив доску ко мне, — такое ощущение, что там, в скоплении — манок. Похожий на эти пугалки. Тот же принцип огранизации эфира.

— Ну, тоже надо было у Дарьи узнать, — прикинул я. — Может специально, чтоб не разбегались…

— Уже узнала, — показала язык Зелёнка. — Сеть. И она не настолько «тяжёлая», как ты. Хотя непривычно, — помотала ногами Ленка. — И если бы не работала с тобой — вряд ли бы достучалась.

— Натренировалась на Кащеях, — констатировал я.

— Вот да, — надулась Зелёнка.

— Что — «да»? Не они? — ехидно уточнил я.

— А ты как думаешь?

— В общем — понятно, конечно. Но могла и сказать. Ладно, пойду проверю, что там за манок.

— Я сверху. И Кащей, я вот прикинула, тебе с ними не слишком просто будет. В общем, посмотри сам, если тяжело будет — вскидывай, я рогаткой поработаю. И лучом, посмотрим как сработает.

— Угу, — угукнул я, не став говорить, что потом — сверху я.

Чего говорить, когда можно сделать, хех.

Ну и, расплетя ноги и часть пуза в тросы, стал по мху этому осьминожить. В принципе — неплохо выходило, не проваливался. Правда, скорость не спринтерская, но что поделать.

Приближаюсь я, значит, к ближайшей ящерице, тут сверху щелчок, вспышка небывальщины, и выкатывается буквально колесом этот снеппер. Судорогой сведённый и помирающий, с болтом торчащим — даже не вошёл в плоть толком, видно, и вправду особо прочный.

Ну такой, чем-то на тиранозавра похож, только морда более острая и буркалы побольше. И всё-таки «птичьего» типа, а не прямоходящего. А так — ящур как ящур. Небывальский.

Ну да ладно, осьминожу к следующему. Опять щелчок, зверёк бьётся и дугой выгибается, подыхая. Это, похоже, вчувствовался я, Ленка на «спазм» болты обматерила. Зверюшки мускулистые и сами себя спазмом кончают. Ну, неплохое решение, умница она у меня, отметил я, заосьминожив к третьему… тоже подбитому вредной снайпершей!

— Ленка, блин! — праведно возмутился я. — Дай проверить, как я на зверушек действую!

— Летально:-Р Но прости, увлеклась немного. Хорошо я придумала?

— Хорошо, хорошо. Умница ты у меня, — похвалил я вредину, осьминожа к следующему ящуру.

Ленка добычу мою тырить не стала, а снеппер ко мне кинулся, забавно переваливаясь, но ощутимо быстро. Подпрыгнул, напружинив лапы — видно, прыжком охотятся. И не стал прыгать. Приземлился, стоит, башкой по-птичьи вращает, осьминого-Кащея разглядывает.

Ну а я его затросил по-быстрому. И блин, прочный, скотина! И шея толком не ломается, в три оборота пришлось вращать, до этого — трепыхался, зверюга такая. И сильный, вдобавок. Я, безусловно, тросами пересиливал, но усилия ощутимые на удержание. Пробой шкуры и плоти — вообще траты людоедские энергии.

— Неудобные какие, — посетовал я. — Лен, вибрация их возьмёт? — уточнил я, прикидывая.

— Можешь попробовать. Но по моим прикидкам — вряд ли. Вязкость высокая, мозга толком нет — несколько центров и позвоночный ганглий.

— Попробую всё-таки, — решил я.

Попробовал — ни хрена. Вибрация извне любой силы — вибромассажор тварюкам. Внутри — рвёт неподатливую плоть, но смысла особого нет — и так, и так «пробой» нужен.

Нет, вполне убиваемые и не особо опасные твари, даже тонкий трос не перекусил, я проверял. Но даже не прочные, а именно вязкие. Запредельно. И убиваются хреново, это мне не резню в логове с непонятным манком устраивать, а унылое шеесворачивание.

Попробовали, как Ленка предложила, с рогаткой. Ну… так себе, прямо скажем. То есть болты с гоблинским матом работали без вопросов. А вот луч смерти — так себе, на удивление. Видно «эфирное свойство» тварюк с его «свойством» конфликтовало.

И на одну тварь Ленке выходило два, а то и три залпа, раз в три секунды. Притом, что я тварь тросами держу.

В общем — шеи ломать примерно столько же выходит, без акробатики не по делу. Только с акробатикой по делу.

— Блин, Лен, такими темпами у этого манка надолго застрянем, — констатировал я после десятого снеппера-одиночки.

— Ну да, не знаю, что предложить, — последовал ответ. — Я их поизучала. Единственное, что могу сказать — они водные. Точнее, очень на влажность завязаны. В сухости долго дышать не смогут.

— Это, получается, поэтому они в болоте толпятся, — сделал логичный вывод я.

— Угу. В сухом воздухе через полчаса задохнутся. В лесу — побольше, но от влажности зависит.

— А нам это что-то даёт? — прикидывал я.

Потому как всё что в голову пришло — огонь. Но он и влажность повысит. В общем это свойство… чёрт знает, как его использовать. Но Ленка у меня девчонка умная, и если упомянула — думает. И мысль, и как это свойство применить.

— Убить — не выйдет. Точнее, я не вытяну, — призналась Зелёнка. — Но можно снизить влажность сильно, только нужно много маленьких рун.

— Гвоздей из твоего болта наделаю — нормально? — прикинул я. — И руны, кстати, могу сразу сделать. Или ты их рисовать должна?

— Не обязательно. Давай сделаем, — изящным пируэтом доски приблизилась Ленка, обогнув корявую крону корявого деревца.

— Я — не против, — принял я болт, разглядывая в визоре каракули, которые там накарябать надо. — Но…

— Не скажу!!! — аж покраснела Зелёнка. — Там… мат сплошной! Не знаю такого на русском! И писать не буду, — аж отвернулась она, лапки на груди сложив.

— Да фиг с ним, — заржал я. — Мат и мат.