— Вот хрен тебе, тормоз! — победно вырывается у меня, когда Карим, красиво прижавшись к краю трассы, не даёт обойти себя в повороте. — Давай, давай… Дави на тапку, Исхаков. Сто пудов же можешь быстрее.

И, словно услышав меня, мицубиси начинает сокращать расстояние до несущегося метрах в десяти пежо и за какую-то минуту почти достаёт своим заострённым носом до его заднего бампера.

— С меня самый грязный стриптиз, если приедешь первым, — шепчу я, от волнения подсовывая вспотевшие кулаки под бёдра. — Если ты, конечно, меня ещё не разлюбил.

Следом представляю Карима, который по окончании заезда выходит из машины и снимает с себя защитный шлем. Как он протирает перчаткой мокрый от пота лоб и довольно скалит зубы. Мой самый любимый момент в гонках — это когда они заканчиваются и я, распихав сгрудившихся механиков и болельщиков, могу запрыгнуть на своего чемпиона. Пошутить про то, как он жутко пахнет, и, получив шлепок по заднице, вгрызться ему в рот под завистливые взгляды чикуль.

Я вздыхаю в отчаянии. Мы просто обязаны помириться, потому что я хочу пережить эти счастливые мгновения ещё много раз. Будет ужасно несправедливо, если через полгода или год кто-то другой вместо меня будет так же запрыгивать на Карима, вызывая у окружающих зависть. И что ещё хуже, если эта кто-то будет весить меньше меня и вместо «Фу-у, вонючка» станет нашёптывать сладко-ванильное «Горжусь тобой, любимый», заставляя Карима думать: «Как хорошо, что в моей жизни больше нет упитанной грубиянки Васи». Нет-нет, этого нельзя допустить.

— Мамочки! — взвизгиваю я, подскакивая с кресла.

Пока я улетела в мир фантазий, машина Карима столкнулась с пежо в повороте.

Прижав ладонь к вибрирующей груди, я нависаю над экраном телефона. Мицубиси дважды развернуло и выбросило с трассы за ограждение. Туда же отлетел пежо. Что происходит дальше, я не вижу, потому что картина переключается на другие автомобили. Теперь лидирует форд.

— Какого чёрта ты это показываешь? — рявкаю я, чувствуя, как к глазам подступают слёзы истерики. — Кому интересны эти черепахи?! Что с моим Каримом?

И пусть здравый смысл подсказывает, что ничего ужасного произойти не должно, потому что это не первый случай, когда пилот вылетает с трассы, внутри панически дребезжит. А вдруг?.. Мало ли. Может, Карима сильно тряхнуло и он повредил себе что-нибудь… Шею, например. Или что-то в его скоростном корыте воспламенилось, и камеры просто переключились, чтобы этого не показывать. А я, как назло, сижу тут и ничего не могу сделать!

Видеограф сжаливается надо мной через пару минут, показывая, как пежо с мицубиси вытягивают из кювета и возвращают на трассу. Я зло стираю слёзы и выключаю экран. Ну что это за спорт такой, от просмотра которого можно преждевременно поседеть? Правда потом снова включаю, чтобы посмотреть неутешительные результаты. Исхаков и Гареев спустились в середину турнирной таблицы.

И без того нерадостное настроение становится ещё хуже. Карим обычно приезжает в первой тройке, а это происшествие запросто может отдалить его от призового места. Наверняка это наша ссора виновата. По крайней мере, в кино так показывают: если накануне соревнований спортсмен поругался со своей девушкой, то как пить дать облажается, а реабилитируется в конечном итоге только благодаря примирению. Жаль, что Карим мелодрамы не смотрит, а то, возможно, пришёл бы мириться первым ради победы.

Я обречённо вздыхаю. Знаю, что первым он не придёт. Как бы мне ни хотелось пересидеть и дождаться, что всё само собой образуется, чувствую, сейчас так не выйдет. Рискнуть, конечно, можно, но едва ли в следующий раз жизнь окажется столь милосердной, чтобы снова столкнуть нас нос к носу свободными. Я, скорее всего, назло Кариму начну с кем-нибудь встречаться, скуля ночами в подушку от тоски по нему, а он с большой вероятностью плюнет на всё и женится на менее скандальной, чем я. Останется успокаивать себя тем, что так весело, как со мной, ему точно не будет, но гарантий этому, увы, нет. И за примерами ходить далеко не надо. Мила ничуть не скучнее и даже симпатичнее меня, а при этом готовит, убирается и ещё всякие нежности научилась мужу шептать. А Сеня, кстати, далеко не Карим, которого девки, обливаясь слюной, взглядами провожают и которому с гоночных трибун трусами машут.

— Ты завтра придёшь, Василин? — интересуется Полина, поймав меня в дверях чёрного входа.

— Приду. Пока новый управляющий не появится — буду ходить.

— Официантки в шоке, конечно, — шепчет она, доверительно притягивая меня за локоть. — Не ожидали, что кто-то добровольно может такую должность отдать. Я говорю им: «Дуры! Зато теперь Василине не нужно будет всяким идиотам улыбаться, когда они носы кривят. Всё-таки девушка владельца».

Заметив в арке разрисованные борта такси, я с облегчением вздыхаю от возможности не продолжать этот неприятный разговор дальше.

— Спасибо, Полин. За мной приехали. Увидимся завтра.

— Удачи, Василёк! — во второй раз за день несётся в спину.

На лбу у меня, что ли, написано, что она мне понадобится?

За время, проведённое в такси, я подумываю развернуться не меньше пяти раз. Сорок минут мы проводим в пробке, ещё пятнадцать — в очереди на заправку, которую таксист, видите ли, забыл заехать, а потом я уже сама прошу его остановиться, потому что от волнения мне приспичило в туалет.

— Меня вот здесь высадите, — тычу пальцем в закрытый шлагбаум возле ворот. — Здесь охранники злые как церберы: такси внутрь только с бумажкой от президента пускают.

Оставшись стоять одна, я в растерянности смотрю под ноги. Ну и что дальше? Звонить Кариму? А если его нет дома? Иногда после гонок они всей толпой едут в «Сабантуй» париться в бане. Хотя об этом я и по дороге сюда помнила, но всё равно приехала. Просто хочу его увидеть как можно скорее.

В итоге занимаю плетёные качели перед его подъездом и даю себе ещё немного времени для подготовки к любому возможному исходу. Если Карима нет дома, то я подожду, сколько терпения хватит, а если он не захочет со мной разговаривать, то… Хм-м. Такой вариант я, кажется, всерьёз не рассматриваю. Просто это же Карим. В нашей паре он тот, кто не должен совершать идиотских поступков.

Прижав трубку к уху, я отсчитываю гудки. Один, второй, третий… На четвёртом слышится негромкое «Алло». Никаких мужских голосов на заднем фоне, ни шлепков веников, ни звона пивных стаканов.

— Привет… — Опустив голову, как если бы кто-то мог разглядеть мучения, написанные у меня на лице, я пинаю носком туфли прорезиненное покрытие детской площадки. — Как… э-эм… дела?

— У меня всё в порядке.

Что ж. Это было лаконично и обидно. Как это всё в порядке, когда мы поругались?

— А я у тебя во дворе. Спустишься поговорить?

Пауза.

— Лучше поднимись, Вася. Охранника сейчас предупрежу.

Огонь протеста вспыхивает во мне за секунду. Я ведь и так приехала сама. Неужели Кариму сложно хотя бы немного облегчить мне задачу и не заставлять делать так, как удобно ему?