— Выглядит так, будто она сбежала, — заметила Эдна Скайлар.

— Я это понимаю.

— Обо мне вы узнали от своего источника, верно?

— Можно и так выразиться.

— Тогда вам известно, что именно я видела?

— Только в общих чертах. Ваш рассказ убедил следователей, что Кэти Рочестер сбежала из дому. Я хотел бы узнать, вдруг вы заметили что-нибудь, что этому противоречит.

— Нет. Я прокручивала эту сцену в голове тысячу раз.

— Вы же знаете, — заметил Майрон, — что жертвы часто проникаются симпатией к своим похитителям.

— Конечно, знаю. Стокгольмский синдром и все такое. Но у меня не сложилось такого впечатления. Кэти не выглядела изнуренной. Вела себя очень естественно. В глазах не было паники или чего-то похожего на религиозное исступление. Напротив, глаза были чистыми и спокойными. Я не заметила также следов наркотиков, правда, я видела ее совсем недолго.

— В каком именно месте вы ее увидели?

— На Восьмой авеню возле Двадцать первой улицы.

— И она направлялась к метро?

— Да.

— На этой станции сходятся несколько линий.

— Ей нужна была ветка А.

Эта ветка проходила с юга на север через весь Манхэттен. Пользы от такой информации было мало.

— Расскажите мне о ее спутнике.

— Возраст от тридцати до тридцати пяти. Рост средний. Привлекательный. Длинные черные волосы. Двухдневная щетина.

— Шрамы, татуировки, особые приметы?

Эдна Скайлар покачала головой и рассказала, как шла с мужем по улице, что Кэти выглядела взрослее и старше, была с другой прической, и что она окончательно убедилась, что имеет дело с Кэти, только когда та произнесла: «Никому не говорите, что видели меня».

— Вы сказали, что она казалась напуганной?

— Да.

— Но не мужчиной, с которым была?

— Верно. Я могу сама задать вопрос?

— Конечно.

— Я о вас кое-что знаю. Нет, я не интересуюсь баскетболом, но по Интернету можно узнать все, что угодно. И я этим пользуюсь. И в отношении пациентов тоже. Если я с кем-нибудь встречаюсь впервые, то навожу справки по Интернету.

— Понятно.

— Поэтому я и спрашиваю — почему вы занимаетесь поисками девушки?

— Я друг семьи.

— Но почему именно вы?

— Это трудно объяснить.

Эдна Скайлар немного подумала, явно размышляя, стоит ли удовлетвориться таким уклончивым ответом.

— Как это переносят ее родители?

— Плохо.

— Скорее всего с их дочерью все в порядке. Как и с Кэти.

— Возможно.

— Вы должны им об этом сказать. Утешить их, внушить, что с ней все будет хорошо.

— Не думаю, что это поможет.

По ее лицу пробежала тень, и она отвернулась.

— Доктор Скайлар?

— Один из моих детей тоже сбежал, — наконец тихо произнесла Эдна Скайлар. — Ему было семнадцать лет. Вы слышали о дискуссии относительно роли воспитания и природных факторов в формировании характера и способностей человека? Я оказалась никудышней матерью. Я это знаю. Но мой сын был настоящей проблемой с самого первого дня. Он постоянно дрался. Воровал в магазинах. В шестнадцать лет его арестовали за угон машины. Стал настоящим наркоманом, хотя, как мне кажется, тогда я об этом даже не догадывалась. В то время еще ничего не знали об аутизме и детей не сажали на стимуляторы типа риталина или чего-то подобного. Но если бы я оказалась перед выбором, то не исключаю, что пошла бы на это. Однако вместо этого я самоустранилась и решила, что с возрастом все встанет на свое место и утрясется само собой. Я не вмешивалась в его жизнь и не контролировала его.

Она говорила без всяких эмоций, будто рассказывала не о себе.

— Как бы то ни было, когда он сбежал, я ничего не предприняла. Я не удивилась. Прошла неделя. Потом еще одна. Он не звонил. Я не знала, где он. Дети — это счастье, но они могут принести очень много горя, причем самым неожиданным образом.

Эдна Скайлар замолчала.

— Что с ним случилось? — спросил Майрон.

— Ничего особо страшного. В конце концов он позвонил. Он был за Западном побережье и собирался стать звездой. Ему были нужны деньги. Провел там два года, но все, за что он брался, заканчивалось неудачей. Потом он вернулся, но ничего не изменилось. Я стараюсь любить его, заботиться о нем, но… — она пожала плечами, — лечить у меня получается, а материнство — нет.

Эдна Скайлар взглянула на Майрона. Он понимал, что она еще не закончила, и ждал.

— Мне так жаль… — У нее перехватило горло. — Звучит ужасно банально, но мне так жаль, что я не могу повернуть время вспять и начать все сначала. Я люблю своего сына, я действительно его люблю, но не знаю, чем ему помочь. Возможно, он безнадежен. Я понимаю, как это звучит, но когда целыми днями ставишь диагнозы, то невольно делаешь это и в личной жизни. Я хочу сказать, что убедилась в своей неспособности контролировать тех, кого люблю. Поэтому я переключилась на незнакомых людей.

— Боюсь, что не совсем вас понимаю, — признался Майрон.

— Своих пациентов, — объяснила она. — Они для меня не близкие люди, но я очень забочусь о них. И не потому, что я такая замечательная и добрая, а потому, что в моем представлении они все еще невинны. И я сужу их. Я знаю, что это неправильно и нехорошо. Я знаю, что ко всем пациентам должна относиться без предубеждения и лечить их одинаково. И стараюсь так делать. Но при этом если я по Интернету узнаю о пациенте, что он сидел в тюрьме или является негодяем, то стараюсь передать его другим врачам.

— Вы предпочитаете невинных, — заметил Майрон.

— Именно! Тех — я знаю, как это звучит! — кого я считаю чистыми. Или по крайней мере не такими испорченными.

Майрон вспомнил о своих недавних мыслях, о том, что жизнь Близнецов не имела для него никакой ценности, о своей готовности пожертвовать жизнями многих других людей ради спасения собственного сына. Разве его рассуждения чем-то отличались от того, о чем говорила Эдна Скайлар?

— Я хочу сказать, что думаю о родителях пропавшей девушки, тех, что, вы говорите, переживают, и мне их жалко. Я искренне хочу помочь.

Ответить Майрону помешал легкий стук в дверь. Она открылась, и в проеме показалась голова с шапкой седых волос. Майрон поднялся, и седовласый мужчина вошел.

— Извини, я не знал, что ты не одна.

— Все в порядке, милый, — сказала Эдна Скайлар, — но ты не мог бы зайти попозже?

— Конечно!

На мужчине тоже был белый халат. Разглядев Майрона, мужчина заулыбался. Майрон узнал эту улыбку. В отличие от Эдны Скайлар этот мужчина баскетболом интересовался. Майрон протянул руку: