— Майрон Болитар.

— О, я знаю, кто вы! Меня зовут Стэнли Рикенбек, но все меня знают как мужа доктора Эдны Скайлар.

Они обменялись рукопожатиями.

— Я видел, как вы играли за Университет Дьюка, — сказал Стэнли Рикенбек. — Это было настоящее зрелище!

— Спасибо.

— Я не хотел вам мешать. Просто собирался спросить у своей застенчивой невесты, не хочет ли она присоединиться ко мне и отведать каких-нибудь яств в нашем больничном кафетерии.

— Я уже собирался уходить, — сказал Майрон и спросил: — Вы, кажется, тоже были со своей женой, когда она увидела Кэти Рочестер, верно?

— Вы здесь по этой причине?

— Да.

— Вы полицейский?

— Нет.

Эдна Скайлар была уже на ногах и чмокнула мужа в щеку.

— Тогда поторопимся! Через двадцать минут у меня пациенты.

— Да, я был там, — ответил Стэнли Рикенбек, глядя на Майрона. — А чем вызван ваш интерес?

— Я занимаюсь поисками другой пропавшей девушки.

— Что, сбежала еще одна девушка?

— Не исключено. Я хотел бы узнать ваше мнение, доктор Рикенбек.

— О чем?

— Вам тоже показалось, что Кэти Рочестер просто сбежала?

— Да.

— Вы говорите достаточно уверенно.

— Она была с мужчиной, не пыталась скрыться, просила Эдну никому о ней не говорить и… — Рикенбек повернулся к жене: — Ты ему сказала?

Эдна поморщилась.

— Нам пора.

— Сказала мне что?

— Мой дорогой Стэнли стареет, и ему начинают мерещиться разные глупости, — сказала Эдна.

— Ха-ха, очень смешно! Ты специалист в своем деле, а я — в своем.

— А ваша специальность? — не унимался Майрон.

— Глупости! — сказала Эдна.

— Нет, не глупости! — стоял на своем Рикенбек.

— Ладно! — сдалась Эдна. — Скажи ему, что, по-твоему, ты видел.

Стэнли повернулся к Майрону.

— Моя жена рассказывала вам, как она изучает лица. Именно это позволило ей узнать девушку. Она разглядывает людей и пытается поставить диагноз. Для удовольствия. Я так не поступаю. Я оставляю работу за порогом офиса.

— А на чем вы специализируетесь, доктор Рикенбек?

Тот улыбнулся.

— В этом-то все и дело.

— А точнее?

— Акушер-гинеколог. Тогда я об этом не подумал. Но, вернувшись домой, я посмотрел фотографии Кэти Рочестер в Интернете. Те, что появились в печати. Я хотел убедиться, что это была та самая девушка, которую мы видели в метро. Поэтому я практически не сомневаюсь в том, на что обратил внимание.

— И что это было?

Неожиданно Стэнли засомневался.

— Вот видишь! — Эдна покачала головой. — Все это глупости!

— Возможно, — согласился Стэнли Рикенбек.

— И все же? — не унимался Майрон.

— Или Кэти Рочестер поправилась, — ответил Стэнли Рикенбек, — или она, возможно, именно — возможно, беременна.

Гарри Дэвис дал ученикам бессмысленное задание прочитать главу и вышел. Ребята не скрывали своего удивления. Другие учителя часто прибегали к такому приему, чтобы устроить себе перекур, но мистер Ди, становившийся лучшим учителем года четыре раза подряд, никогда себе такого не позволял.

Коридоры в Ливингстонской старшей школе были на редкость длинными. Стоило Гарри Дэвису оказаться, как сейчас, в одном из них в одиночестве, как ему сразу становилось не по себе. Он не любил, когда здесь было тихо: ему нравился шум-гам от беспокойных ребят с рюкзаками, погруженных в свои подростковые проблемы.

Он нашел нужный класс, быстро постучал в дверь и заглянул внутрь. Дрю Ван Дайн проводил занятия в основном с трудными подростками, и это сразу бросалось в глаза. У половины учеников в уши были вставлены наушники от айподов, многие сидели верхом на столах, а остальные столпились у окна. Крепкий парень энергично тискал в углу девчонку — у обоих были широко открыты рты, и было видно, как сочится слюна.

Дрю Ван Дайн сидел, положив ноги на стол и держа руки на бедрах. Он повернулся и посмотрел на Гарри Дэвиса.

— Мистер Ван Дайн! Вы не могли бы уделить мне минутку?

Дрю Ван Дайн криво ухмыльнулся. Ему было лет тридцать пять — на десять лет меньше, чем Дэвису. Он появился в школе восемь лет назад и стал вести уроки музыки. Его внешность вполне этому соответствовала: он выглядел как бывший рок-музыкант, который наверняка бы возглавил хит-парады, если бы не тупость записывающих компаний, никогда не понимавших настоящего гения. Теперь он преподавал игру на гитаре и подрабатывал в музыкальном магазине, где не скрывал своего отношения к примитивности вкусов покупателей.

Падение интереса к урокам музыки заставило Ван Дайна вести занятия в классах, где его задача фактически сводилась к роли сиделки.

— Разумеется, мистер Ди.

Они вышли в коридор. Двери были толстыми, и в коридоре царила тишина.

На лице Ван Дайна по-прежнему была кривая ухмылка.

— Я как раз собирался начать занятие, мистер Ди. Чем могу помочь?

— Вы слышали об Эйми Биль? — спросил Дэвис шепотом, потому что звуки разносились в пустом коридоре гулким эхом.

— О ком?

— Эйми Биль. Она здесь учится.

— Не думаю, чтобы она ходила на мои занятия.

— Она пропала, Дрю!

Ван Дайн промолчал.

— Вы меня слышите?

— Я же сказал, что не знаю ее.

— Дрю…

— И, — прервал его Ван Дайн, — мне кажется, нам бы сообщили, если бы пропала ученица. Разве нет?

— Полиция считает, что она сбежала.

— А вы — нет? — Ухмылка Ван Дайна стала еще шире. — Полиция захочет узнать, почему вы так не считаете, мистер Ди. Может быть, вам следует поделиться с ними своими соображениями. Рассказать все, что вам известно.

— Может, я так и поступлю.

— Правильно! — Ван Дайн наклонился и зашептал Гарри на ухо: — Думаю, полиция наверняка захочет узнать, когда вы последний раз ее видели, как вы считаете?

Ван Дайн выпрямился и подождал, пока Дэвис осознает значение его слов.

— Видите ли, мистер Дэвис, — продолжал он, — полиция захочет узнать все до конца. Куда она пошла, с кем и о чем говорила. Они наверняка постараются все выяснить, верно? Может быть, проведут полномасштабное расследование замечательных достижений нашего Учителя года.

— Да как вы… — У Дэвиса подкосились ноги. — Вы же теряете гораздо больше, чем я!