— Пожалуйста! — закричала я, но он не реагировал.

Возможно, он все время так ездил, но мне казалось, что он смотрит на меня, как на старый башмак, на утиль, с которым ему не терпелось расстаться.

Когда мы выехали на подъездную дорожку и автомобиль, дернувшись, остановился перед «Таверной на Грин», я была очень благодарна. Открыла дверь и, пошатываясь, выбралась на тротуар. Я была так потрясена, что мои руки дрожали, когда я отсчитывала деньги и совала их в окошко. В эту минуту я чувствовала себя такой же старой, какой казалась.

Клаудия стояла под козырьком. Она казалась еще меньше рядом с красивой женщиной с орлиным носом. У нее были короткие светлые волосы, а одета она была в кашемир и меха. Клаудия смотрела на каждое подъезжавшее такси и разглядывала выходивших пассажиров. Она глянула на меня, и я должна была бы обрадоваться тому, что ее взгляд двинулся дальше. Но мне почему-то стало грустно.

Я подошла на дрожащих ногах, дотронулась до ее руки. Туфли все-таки были малы и натерли ноги. Она обернулась, вгляделась в мое лицо и спросила:

— Бетти?

Я кивнула и наклонилась поцеловать ее. Она сказала:

— Я хочу познакомить тебя со своей подругой Элен. Но пойдем внутрь. Тебе, должно быть, тоже холодно.

Она взяла меня за руку, и мы пошли в волшебную страну — «Таверну на Грин». Поглядывая на огоньки, подмигивающие в фойе, я вспомнила, как зачарован был Ники безвкусной театральностью этого места.

— О, — прошептала я, стараясь имитировать речь туристки, впервые вошедшей в собор Шартра. — Разве это не прекрасно?

Оглядывая зал, я довольно удачно изобразила невинный восторг.

— Похоже на Рождество.

— Прекрасно, — сказала высокая подружка, бросив на Клаудию подозрительный взгляд.

Она словно бы спрашивала ее: какого черта она пригласила с собой такую особу. Элен и не подумала скрыть презрение к вычурной обстановке помещения, да и ко мне тоже, оттого что мне она так понравилась.

— Это музей вещей, которые не должны были появиться на свет, — заявила она и пошла через толпу, желая поскорее зарегистрироваться.

Все посетители повернули головы, наблюдая за ее продвижением. Я видела, что она, как магнит, притягивает к себе внимание. Наверное, Клаудия привела ее с собой в качестве приманки.

— Поздравляю, — шепнула Клаудия, когда она была от нас далеко. — Ты потрясающе выглядишь.

— Знаю, — сказала я жалким голосом. — В данный момент я не чувствую себя сама собой. Ни в малейшей степени.

И я запрокинула голову, открыла рот и уставилась на висячие украшения с выражением, которое, как я надеялась, выглядело как простодушное потрясение.

Обеденный зал, казалось, изнемогал от избыточного множества свечей, шаров, растений, картин и канделябров, но даже всего этого, вместе взятого, оказалось недостаточно, чтобы в промозглый ветреный день вытеснить холод из этого большого стеклянного здания. К моему неудовольствию, молодая распорядительница настояла на том, чтобы мы сняли наши пальто, и повела нас через оранжерею к столику возле окна.

— Хорошие места! — улыбнулась она.

Когда я спросила: «Вы не думаете, что нам было бы лучше сидеть, где не так холодно», она даже не соизволила ответить. Повернулась и оставила нас дрожать на узких стульях.

— Вы должны были настоять! — воскликнула Элен. — Вы говорили с ней так, словно просили одолжения. Мы платим за обед, а ее работа состоит в том, чтобы доставить нам удовольствие.

Судя по возмущенному тону Элен, я поняла, что женщины типа Бетти Джонс особенно раздражают элегантных пожилых людей.

— Чашку чая, — воскликнула она и властно помахала рукой ближайшему официанту. — Я должна выпить чаю.

Официант ее проигнорировал.

Элен, как ни в чем ни бывало, щелкнула пальцами следующему проходившему мимо человеку. Он оказался помощником официанта, однако он тоже ее проигнорировал. Тогда Элен поднялась со стула и подошла к официанту, неблагоразумно стоявшему без дела поблизости от нас. Официант расстроился, но все-таки двинулся по направлению к кухне.

— Элен, — настоящий эксперт в области чая, — сказала Клаудия, задумалась на мгновение и прибавила: — Впрочем, она считает себя экспертом во всем.

— Как вы ее узнали? — спросила я.

— Она была начинающей актрисой, — сказала Клаудия, — и приходила ко мне на занятия. Таланта у нее не было, но по прошествии долгих лет я с ней подружилась. Хотя, — Клаудия посмотрела на меня с сомнением, — если бы я знала, в какой роли ты сегодня выступаешь, то вряд ли выбрала ее в компаньонки. Богатые люди бывают недалекими и частенько ведут себя по-хамски.

— Наш чай, — Элен вернулась к столу с улыбкой чеширского кота, — скоро прибудет.

Чай прибыл, но без всякого сопровождения.

— Вы когда-нибудь встречали такое ужасное обслуживание? — воскликнула Клаудия. — Вы можете прийти сюда с табличкой на груди «Я ресторанный критик «Нью-Йорк тайме»», и никто и глазом не моргнет.

— Ну, в этом я сомневаюсь, — сказала Элен со знанием дела. — Если бы здесь была Рут Рейчл, представляю, как бы все изменилось.

— В самом деле? — спросила Клаудия.

Ее лицо светилось лукавством, и я поняла, что она не посвятила подругу в мою тайну. Наконец-то я поняла, почему с нами оказалась Элен. И сама начала наслаждаться сложившейся ситуацией.

Когда официант пришел взять наш заказ, я сообщила ему свой выбор очень тихим голосом.

— Я вас не слышу! — закричал он. — Говорите громче.

— Здесь так шумно, — сказала я и повторила заказ.

По правде говоря, я и сама еле себя слышала.

— Будьте добры, мадам, — рассердился официант, — говорите громче. Я не глухой, но вы очень тихо говорите.

— Здесь так галдят! — сказала я.

— Вы говорите, что хотите салат? — не расслышал он.

— Нет, — сказала я уже погромче, — клецки.

— Салат «Цезарь» или свекла с грецкими орехами? — спросил он.

Элен наблюдала за этой сценой в изнеможении. Затем извлекла из сумочки ручку с серебряным пером.

— Я, — сказала она официанту, — напишу вам то, что я выбрала.

Элен рассерженно взглянула на меня.

— Благодарю, мадам, — обрадовался он. — Это значительно облегчит мне работу.

Он положил записку в карман и отошел.

Вокруг нас люди снимали друг друга на камеру, поздравляли юбиляров и именинников. Все были так очарованы помещением Уорнера Лероя,[56]что не сердились на долгое обслуживание.

Атмосфера нашего стола была куда менее радостной. Наши блюда все не появлялись, и после разговора ни о чем и пяти чашек чая я решила извиниться: