* * *

В среду 19 сентября 1995 года «Нью-Йорк таймс» опубликовала манифест Унабомбера.[52]

— У тебя, должно быть, прямая связь с Небесами, — сказала Кэрол, когда я пришла в то утро. — Есть важное событие. Какое облегчение!

Я покачала головой. Кэрол скрестила руки и недоверчиво на меня посмотрела.

— Неужели они все-таки пришли? — сказала она. — Не могу поверить!

— В шесть часов, тютелька в тютельку, — ответила я, — череда лимузинов выстроилась на Западной Сорок третьей улице и повезла нас на великий пир. Я предчувствовала, что все кончится плохо. Началось с того, что, рассаживаясь, мы с Майклом оказались в разных автомобилях.

— О господи, — сказала она. — Дональд меня убьет. С кем он поехал?

При имени Джина Робертса Кэрол поморщилась.

Редактор оказался суровым и неловким человеком, но, когда я увидела, что Майкл садится в его автомобиль, то надеялась, что муж найдет с ним общий язык. У Джина была репутация журналиста журналистов. Однако когда наши автомобили сблизились, медленно пробираясь в плотном транспортном движении, я увидела, что Джин сидит на заднем сиденье, а Майкл на переднем. Каждый раз, когда мы оказывались рядом, я видела, что у Майкла несчастный вид.

— Он сказал, что Джин обращался с ним, как с дебилом, — сказала я. — Спросил, что Майкл думает об освещении в газетах дела «Уайтвотер», и взбесился, услышав ответ. У Джина репутация откровенного человека, да и Майкл выкладывает все начистоту. Мне казалось, что все должно было пройти спокойно.

— Почему ты так думаешь? — спросила Кэрол. — С этими ребятами никто не откровенничает, им не нравится, если кто-то говорит об их ошибках.

— Вероятно.

— Хорошенькое начало вечера.

— Это еще не все, — сказала я. — В моей машине обсуждали манифест Унабомбера. Всю дорогу, а ведь мы еще ползли как черепахи.

— А экскурсию по Флашингу Панчу устроили?

— К тому моменту, как мы туда добрались, было уже поздно, поэтому пошли прямо в ресторан. Я думала, что мы пройдемся в перерыве между подачей блюд, но к тому времени атмосфера накалилась. Кстати, автомобили нас не ждали.

— Автомобили не ждали? — удивилась Кэрол. — Как же вы вернулись назад?

— Машины вызвали по окончании ужина. Так вышло дешевле.

— На фоне всех расходов странно считать гроши, — заметила Кэрол.

— Согласна. Я обрадовалась, что наконец-то мы добрались до места. Кажется, менеджер боялся, что мы отменим ужин. Он кланялся, улыбался и провел нас в приватную комнату.

— Там все было нормально? — спросила она.

— Да, — сказала я. — Они закрыли дверь, и комната выглядела красиво. Обстановка очень приватная. По меньшей мере минуту все были довольны. И тут официант указал на большую позолоченную кастрюлю, стоявшую в центре стола, и гордо сказал:

— Это для танцующих креветок.

Тогда-то все неприятности и начались. Председатель побледнел, Молодой Артур заерзал на стуле, а я подумала: «Вот те на, оказывается, у нас проблемы с креветками».

— Ох, — выговорила Кэрол и поморщилась. — Я и не подумала.

— Проблема не в креветках. Ты не поверишь, но председатель не ест ракообразных. Кажется, у него аллергия.

— Не может быть! — воскликнула Кэрол.

— Да, — сказала я. — В этот момент нам бы следовало всем вернуться домой. Все мероприятие пошло насмарку. Он повел себя очень деликатно, но даже в блюде с «фениксом» морепродуктов было хоть отбавляй.

— И это после стольких трудов! — застонала Кэрол. — После всех обедов. После всех поездок на поезде номер семь!

— Да, — мрачно сказала я. — Вечер покатился под уклон. Все сникли. Молодой Артур произнес тост, но звучал он неискренне. Он поблагодарил Джо за устройство банкета, кивнул в мою сторону и сказал что-то формальное председателю, так что никто бы не догадался, что он его отец.

— Дело в том, — сказала Кэрол, — что, хотя они и в самом деле отец и сын, но едва знают друг друга. Однако переходите к делу: как вам понравилась еда?

— Танцующие креветки были удивительными! Официант положил в кастрюлю душистые травы, зажег огонь, и комната наполнилась сосновым ароматом. Затем он бросил в кастрюлю креветки, они закрутились, и официант плеснул вино. Креветки пустились в пляс. Две из них выскочили наружу и заплясали на столе! Официант клал в кастрюлю по одной креветке и вытаскивал по мере готовности. Они были невероятно хороши — сладкие и шелковисто-мягкие.

— Мм…

— Затем нам подали маленьких фаршированных голубых крабов, печеного омара с гороховыми стручками и крабов, запеченных в соли.

— Все морепродукты, — отметила Кэрол.

— И все невероятно вкусны, — сказала я. — Слава богу, за меню отвечал Джо.

— Что ел председатель?

— Курицу. И снова курицу, и опять курицу. Он даже вкуснейший суп с зимней дыней не мог есть, потому что и в нем были морепродукты. Но затем он все же получил блюдо, которое мог есть. Это была курица в соевом соусе. Никогда еще я не ела такой замечательной курицы. Сочной и ароматной, а корочка у нее румяная, хрустящая. И такая жирная, почти как утка. Впрочем, думаю, что председателю было от нее тошно.

— О чем вы говорили? — заинтересовалась Кэрол.

— О господи, — замялась я, — не спрашивай. Мне было так неловко. Они все время отпускали сомнительные шуточки белого человека, словно официанты не могли понять, о чем мы говорим. Может, так оно и было, но я сгорала со стыда. Всем понравился морской окунь. Он был приготовлен на пару и подан с ветчиной и грибами шиитаке. Понравился и жареный рис в ананасе. Это была знакомая еда. Но потом пришел черед десерта.

— Позволь, я угадаю, — сказала она. — Может, подали горячий суп из папайи с белыми грибами?

— Видела бы ты их лица!

— Но пирожные им должны были понравиться?

— Да, но все припомнили, что отослали автомобили, и потому стали беспокоиться, как им теперь добраться домой.

— Вам пришлось ждать?

— Да, пришлось. Когда наконец уселись, Майкл сказал: «Готов поспорить, председателя больше в Куинс не заманишь». Затем взглянул на меня и сказал: «Я бы все отдал, лишь бы оказаться сейчас дома за тарелкой твоей тайской лапши. Надеюсь, с манифестом у Джо получится лучше, чем с банкетом для председателя Панча».