Как ни присматривался, даже переспрашивал Ихтиферруммгерца, но ни одного не отыскалось, что усиливало бы силу мозгов, словно даже магам такое без надобности. Или такие не существуют в здешней природе, хотя я сам мог бы назвать с полдюжины ноотропов.

Отдельно крохотная кучка амулетов, трансформирующих одни предметы в другие. Ихтиферруммгерц расположил их по мере нарастания сложности, самые простые могут превратить один камень в другой или медь в железо, а более редкие способны превоплотить мясо коровы в мясо козы и даже воду в вино, пусть и паршивого качества.

Одно колечко он отложил в сторону.

– Для… перемещения…

– Чего? – спросил я.

– Себя, – ответил он.

– А как действует?

Он вперил в меня невидящий взгляд.

– Мощь звезд… она везде… люди ее не видят… мы видим, но для нас закрыта.

Я пробормотал:

– Для вас открыто, значит, что-то другое. Ишь, как носитесь. Мне бы так… Хорошо, будем думать. Маги тоже наверняка не знают, иначе перестали бы называться магами. Вроде бы все?

Он прогудел:

– Все… кроме вот этого.

Он указал на тонкое колечко с черным камешком в оправе. Я всмотрелся, что-то с ним не так, только на беглый взгляд выглядит как осколок антрацита, но если всматриваться, то сперва кажется ограненным топазом, затем начинает разрастаться, я ощутил головокружение и поспешно закрыл глаза и потряс головой, а то вот-вот провалюсь в некую черную дыру.

– Даже не догадываешься? – спросил я, стараясь не смотреть на черный камешек.

Он прогрохотал тем же могучим голосом:

– Если не знаю я, то никто не знает.

Я выпрямился и сказал самым торжественным голосом:

– Хоть ты и не назвал свойства всех, но я не буду формалистом, хотя твои сородичи понимают, у меня есть право оставить тебя в рабстве, как не исполнившего все условия договора. Но я – Ричард Длинные Руки! Запомни и скажи всем. Я блюду не пункты, а дух договора. Ты мне доверился, потому… свободен! Отныне и навеки. От моей власти и всякой другой. Имя твое будет… впрочем, сам можешь его придумать. По своему выбору.

Он взглянул на меня в упор красными, как обшивка Маркуса, глазами.

– Господин…

– Что?

– Пусть имя мне даст господин.

– А сам почему не… А-а, длинное и сложное придумать не можешь?

– Да, господин.

– Тогда, – сказал я, – пусть твое имя будет Куркуланиголубойононнааксолотлефиффузионномкварке!.. Только тот, что сможет выгравировать на своем кольце, чтобы поместились все буковки, а потом еще и прочесть правильно вслух, получит над тобой власть. Это непросто, даже я твое имя сказал и тут же забыл, больно оно красивое, а я, как и Базаров, не люблю красивостей… Счастливой плазмы!.. Если что, отыщи там в вашем мире Кракандельта, вдруг подскажет еще варианты… А они есть!

Он отступил, поклонился и моментально исчез, а меня попыталось затащить в образовавшуюся дыру, но воздух со всех сторон хлынул туда раньше, и все затихло.

Я перевел дыхание, очередная ступенька взята, все просто замечательно, даже поверить страшно. Теперь ходи и оглядывайся. Когда-то удача кончится? Или это не удача, а вполне заслуженный успех?

Кольца, браслеты и прочие амулеты красиво поблескивают на широком красном языке в пробивающихся сквозь листву уцелевших в сторонке деревьев.

Я заходил то справа, то слева, потирал ладони и окидывал жадным взором, однако все сильнее чувствовал приступы странного разочарования.

Мотивов насчет поделиться с соратниками десятки, но не меньше и доводов насчет спрятать и никому не показывать.

Все сводятся к двум простейшим действиям: делиться – не делиться. Дело не в какой-то жадности, хотя, понятно, лучшее отберу себе, но здесь тысячи волшебных вещиц, хватит на всех военачальников, вплоть до десятников, а то еще и простым ратникам достанется!

Но это же значит, свою армию праведников, пусть и праведников поневоле, без всякой борьбы передам в руки идеологического противника!

Приняв амулеты и начав пользоваться ими, откажемся от своих ценностей. Тех самых, что с болью и большой кровью заставят нас, человечество, двигаться, а где и ползти, цепляясь за дорогу окровавленными пальцами, по дороге прогресса!

– Ладно, – сказал я громко и стараясь, чтобы в голосе не прозвучали колебания, свойственные такой чуткой натуре, – Маркус!.. так же аккуратно забери все это взад. В смысле, обратно в ту же пещерку… Да, которая мой кабинет, я там буду в сладостном уединении над златом чахнуть…

Красный язык чуть загнулся по краям, это на случай, если пирамидки рассыплются, начал втягиваться в багровый купол, похожий на ложноножку амебы.

Я выждал, когда исчезнет, прокричал:

– Бобик, Зайчик!.. Долг зовет!

Они примчались вместе, захеканные. Точно носились наперегонки, у них это извечный и пока что нерешенный спор, кто быстрее.

– Прокатимся, – пообещал я. – Но не сразу, сперва только я, потом вместе…

Зайчик понял насчет только меня, повернулся боком. Я вставил ногу в стремя, чувствуя, что уже не запрыгиваю в седло, как вообще-то еще могу, но император должен быть величественным и замедленным, как улитка на морозе, потому поднялся неспешно, разобрал повод и только тогда скомандовал:

– К большому трапу!

Бобик моментально ринулся рядом с багровой стеной, арбогастр опоздал на долю секунды, а еще через полминуты мы выметнулись на простор, где со стороны главной дороги из города по двое-трое двигаются всадники, сворачивают, а через сотню ярдов копыта уже начинают стучать по ярко-красному широкому трапу Маркуса.

Меня приветствовали криками, я помахал рукой, а когда вместе с ними вступил на помост, придержал арбогастра.

– Ребята, я с теми, кто уже в Маркусе. На некоторое время отлучусь в интересах государственной безопасности, а вы подождите здесь. И всем, кто идет из города, объясните…

Один из рыцарей спросил встревоженно:

– Ваше величество, но наши мечи не будут лишними!

– Операция тайная, – сказал я, понизив голос. – Только ограниченным контингентом!.. Как бы не боевая операция, а просто погулять зашли… Вернемся скоро, коней не расседлывайте!

Пандус тут же понес нас троих к такому страшному издали зеву, а едва мы с арбогастром пересекли линию, вход закрылся, как диафрагма.

Я сосредоточился, еще не веря, что получится, но вроде бы ментальный контакт крепнет, трап не остановился, а понес нас с арбогастром выше, только Бобик поспешил соскочить и теперь с обиженным гавком бросился вдогонку.

Арбогастр стоит спокойно, хотя нас несет прямо на стены, что в последний момент расступаются, через пропасти и клокочущие внизу ручьи, я даже зажмурился, как можно ярче представляя себе ту пещерку-кабинет, и когда одна из стен раздвинулась, нас внесло прямо в середину действительно кабинета с мебелью, коврами и боевыми трофеями на стенах, что, правда, пока что составляют общее со стенами.