Вокруг Даниеля бегали люди, кто-то что-то кричал, операторы прильнули к пультам, интернетовцы подергивались внутри коконов нейроузлов, на десятках экранов демонстрировались кадры различных участков боя, а из динамиков лились призывы пилотов.

Даниель понимал, чего ждет военный флот Солярной Доминии.

На огромном экране было видно, как корабли перегруппировываются, даже отходят от Пояса Фламберга, а в освободившемся пространстве размещаются космолеты, внешне похожие на механических кальмаров: обтекаемые продолговатые тела длиной в несколько сотен метров. Из новых частей выходят по радиусам длинные прямые щупальца, образуя что-то вроде корзины диаметром почти полкилометра. Они и были корзинами – скелетом, на который опирался «силовой плетень», образующий «миску», поглощавшую все, что окажется на пути ракеты. Чтобы очистить предполье, соляры решили использовать горняцкие траулеры.

Они пригнали сюда никак не меньше ста единиц, то есть большую часть того, что летало в Поясе Фламберга. Вряд ли Свободные Горняки добровольно отдали на потребу армии свои машины, которые для них были одновременно домом, местом работы и жизни. Слишком многое они могли потерять. Но Даниель полагал, что выхода у них не было. Существовала ненулевая вероятность того, что траулер битву выдержит, а вот вероятность того, что непослушная новой власти горняцкая семья сохранит свой дом, нулю равнялась в точности. Доминии не отказывают.

Добровольно или по принуждению, в данном случае значения не имело: траулеры должны были вымести малые и средние астероиды, загораживающие путь к «Нулевой базе». По проторенной дорожке пойдут линейные корабли Доминии, а за ними малые боевые машины и биоматы поддержки, в задачу которых будет входить изгнание или расстрел всех беглецов.

Уставившийся в экран Даниель не сразу сообразил, что Форби и Пушистик вытянулись по стойке «смирно», а Кобальг отдает краткий рапорт. Перед ними стояли несколько офицеров. Даниель узнал двоих: полковника ван Эйка и генерала Гукина.

– Рад, что вы успели, – вместо приветствия сказал командующий армиями свободного Гладиуса.

* * *

Времени недостаточно! Времени просто катастрофически мало! На обучение, усиление организма, подключение соответствующих сопряжений. Тело человека – не дом из кирпичиков, которые можно заменить когда и как хочешь. Любое вмешательство в происходящие в нем физиологические процессы, любое усиление психофизических возможностей, любой искусственный элемент в теле и психике должен вводиться постепенно, как говорится в шутке: с чувством, с толком, с расстановкой, чтобы не вызвать отторжения, а организм мягко приспосабливался к новым условиям жизнедеятельности.

На это у них времени не было. Гукин давал своей базе самое большее ещё восемь – десять часов жизни.

Генерал прекрасно владел собой. Это был суховатый человек, много требующий от подчиненных и создающий им суровые условия работы. Он не давал поблажки ни себе, ни другим. За двумя исключениями: когда ему надо было быстро принять решение и требовался совет, он готов был как равный с равным спорить с любым человеком, который мог сказать что-либо толковое. Даже если это оказывался простой стрелок или программист. Второй слабостью Гукина была нелюбовь к мундиру. Это странное для заслуженного вояки пренебрежение к форменной одежде полностью проявлялось в те моменты, когда Гукину уже не надо было воплощаться в официального гладианского героя и выступать на семинарах «по случаю чего-то» в присутствии сонма политиков. Конечно, он не позволял себе снимать форму или даже просто носить её неряшливо – не застегнув карманы, не нацепив орденских планок или не вдев в уши соответствующие колечки. На этот раз он просто по-своему использовал один из танаторских обычаев. Солдаты, проходившие службу в этих подразделениях, за каждого ликвидированного преступника пришпиливали к рукаву кителя миниатюрный значочек в виде черепа. Гукин облепил себе ими весь мундир от брюк до воротника.

– Вот сколько существ я загубил, – пояснил он пялющемуся на его мундир Даниелю. – Я бы даже сказал – людей.

На большинстве знаков был изображен отнюдь не знакомый символ человеческого черепа – грушевидный, с отпавшей челюстью и черными пятнами глазных впадин. Нет, это были черепа, совершенно отличные от человеческих, как по форме, так и по количеству глазных впадин и челюстей. Гукин – герой войны с Чужими.

– По правде говоря, мы не знаем, сколько в нашем распоряжении времени, – сказал ван Эйк. – Не забывайте, что наш прошлый опыт говорит о существовании темпоральных аномалий. Во время штурма Черного форта капитан Бондари на четыре часа исчез из нашей реальности. Сам же он утверждает, что в ином мире находился всего несколько секунд. Но мы располагаем свидетельствами, говорящими о том, что гораздо чаще происходит обратное. Многие из отбитых нами у коргардов жертв оказались биогенетически моложе, нежели должны были быть. Люди, схваченные Чужими десять лет назад, биологически постарели на два года.

– Может быть, результаты экспериментов?

– Скорее всего. Однако нельзя исключить и особенностей времени-пространства. Кто знает, возможно, здесь пройдет два часа, а там вы за это время успеете проделать очень и очень многое.

Даниель молчал. Форби сидел, задумчиво водя глазами вслед снующим кругом людям. Пушистик пялился на экран, на котором флот траулеров уже добрался до границ Пояса Фламберга. Длинные щупальцы космолетов алчно напряглись.

Времени недоставало. Однако техники и врачи делали все, чтобы подкрепить солдат. Очищали организмы от отложений, возникших за время последнего полета, освежали боевые сопроцессоры, проверяли все узлы сопряжений. С последним особые сложности были у Форби, у которого «умер» имплантированный в правую руку чип связи. Кожа вокруг него потрескалась, а рука немного припухла. Врачи очистили ранку, извлекли контуры соединений и встроили такие же ему в левую руку, затем перестроили сопроцессор, заменив поляризацию с правой руки на левую.

После всего этого их упаковали в тяжелые боевые скафандры, нацепили на спины баллоны с кислородом, приделали специальные ранцы с запасом пищи и амуницией и, наконец, добавили один боевой скафандр в разнообразном виде для Риттера.

В команду должны были войти семеро. Даниелю сообщили о присвоении ему звания майора и поручили командовать группой. Когда они уже стояли перед входом в центральный сектор базы – военный и научный модуль, – Даниель ещё раз включил экран с изображением картины боя.

Два траулера, в которые попали точно направленные торпеды, кружились в сумасшедшем танце, продолжая в соответствии с законами динамики двигаться в сторону Пояса Фламберга. Беспорядочно болтающиеся из носов руки-щупальца центробежная сила разорвала на множество кусков, раскидав во все стороны. Остальные космолеты не изменили строя. Они вгрызлись в Пояс Фламберга гигантской челюстью, сложенной почти из сотни более мелких «жал», проедая в нем чистый, свободный от каменного мусора туннель. Траулеры рвались вперед, к «Нулевой базе». Иначе они не могли – между ними сновали маленькие солярные боевые корабли. Официально им следовало охранять Горняков.