Сантиметр за сантиметром, обе лодки стали догонять Вашингтон. Бобби Мок теперь сидел на носу «Таманавас», как жокей, наклонившись вперед, все яростнее подгоняя лодку вперед, командуя парням грести большими десятками, поднять частоту гребка, а потом еще поднять. В середине лодки Джим Макмиллин делал огромные, мощные и плавные толчки. Впереди Чак Дэй, под вторым номером, пытался сгладить их, удерживая баланс лодки гребок за гребком, даже когда ребята все больше увеличивали частоту. Но у них заканчивались силы, а Калифорния и Корнелл только начали борьбу. К тому моменту, как все три лодки прошли под железнодорожным мостом на отметке в пять километров, Корнелл вырвался вперед. Потом Калифорния сравнялась с ним. Медленно, все еще пытаясь вернуть преимущество, Вашингтон ушел на третью позицию. Последний километр Калифорния и Корнелл шли нос к носу, настолько близко друг к другу, что никто не мог сказать наверняка, кто в какой момент был впереди. Но с первого взгляда было понятно, что Вашингтон отстал на два корпуса.

Когда лидеры финишировали, раздался рев аплодисментов. На автомобильном мосту Майк Бого, бармен из Поукипси весом в сто сорок килограммов, ответственный за размещение взрывчатых материалов, которые сигнализировали номер линии победителя, взорвал пять петард в честь Корнелла. Болельщики Калифорнии взорвались. Болельщики Корнелла поторопились взбежать на холм и заглянуть к главному букмекеру города, у которого потребовали свой выигрыш. Через несколько минут были провозглашены официальные результаты: Кай Эбрайт и Калифорнийский университет выиграли уже третий раз подряд национальный титул университетской команды, выйдя вперед на одну третью долю секунды. Теперь болельщики Калифорнии побежали к тому же букмекеру и потребовали свой выигрыш, и ему опять пришлось заплатить. Теперь у букмекера был долг в тридцать тысяч долларов, и стало очевидно, что скоро он официально закроется. Майк Бого, опечаленный, позже прокомментировал: «Мне было все равно, кто выиграл. Я просто хотел взорвать для них петарды».

Калифорния не просто победила – она пришла к финишу очень близко к рекордному времени в 18 минут и 52 секунды, несмотря на резкий боковой ветер и неспокойную воду. Единственная команда, которая показала меньшее время, была команда самого Эбрайта, выигравшая в 1928 году олимпийскую золотую медаль.

Эл Албриксон не показал и тени своих эмоций. Перед тем как покинуть вагон прессы, он, как должно, поздравил Эбрайта и потом храбро вышел к нескончаемому потоку журналистских вопросов. Роял Броухэм задал первый и потенциально самый смертельный для него: «Ошибся ли он, когда убрал из основного состава второкурсников?»

– Определенно нет! – взорвался Албриксон. – Второкурсники замечательно завершили гонку, но они никогда бы не финишировали третьими в основном заплыве. Это была одна из самых быстрых гонок за всю историю регаты… у нас не было мощности и веса, чтобы обойти этих парней.

Но на следующее утро Броухэм снова упомянул в своей колонке, что «эти мои второкурсники» выглядели невероятно свежо, по его мнению, в конце пяти километров своей гонки, а вот университетская команда – совсем нет.

Албриксону же пришлось смириться перед очень важным и суровым фактом: ему опять не удалось сдержать своих публичных обещаний. Представится ли ему еще один шанс – теперь спорный вопрос.

Двадцать первого июня в «Пост-Интеллиженсер» напечатали еще один весомый заголовок на спортивной страничке: «Предложение на 10 000$ будет сделано Боллзу». В статье ниже утверждалось, что предпочитавший оставаться анонимным восточный университет через несколько часов после гонки первокурсников предложил Боллзу должность. Зарплата составляла 164 000$, если перевести в современные деньги – и была намного больше, чем мог предложить Вашингтон, как сразу ему ясно дали понять официальные представители в Сиэтле. В тот день Боллз отрицал этот факт, скорее всего из-за того, что уже отказался от предложения. Ходили слухи, что вместо того, чтобы ехать на восток, Боллз заменит Албриксона в Сиэтле. Боллз еще заканчивал степень магистра истории, и казалось очень сомнительным предположение, что он бросит Вашингтон до того, как закончит обучение. Так или иначе, ситуация с тренерским составом Вашингтона внезапно стала очень неопределенной, и пока популярность Боллза росла, популярность Албриксона резко падала. Двадцать третьего июня Роял Броухэм посоветовал своим читателям игнорировать все слухи, утверждая, что у него есть сведения из надежного источника: Боллз обещал Албриксону, что не станет претендовать на его должность в Вашингтоне до тех пор, пока дела Албриксона не пойдут на лад. Но никто, включая Эла Албриксона, кроме университетской администрации, на самом деле не знал, что происходит. Однако тренер был уверен в одном: он слишком много работал и привел командную программу к слишком впечатляющим результатам, чтобы его бесцеремонно выставили за дверь.

– Я не буду ждать, пока меня уволят, – признался он другу, – я уйду раньше.

Старый «Франклин» Джо, скрипя и откашливаясь выхлопными газами, взбирался по длинному, крутому склону перевала Блветт Пасс, наверх, в Каскадные горы. Снег все еще лежал в тени самых высоких пиков, воздух был прохладный, а «Франклин» едва справлялся с крутым подъемом, и Джо волновался, что машина может не доехать до вершины. Казалось, будто прошло уже гораздо больше, чем несколько часов с того момента, как он забросил свое банджо и одежду на заднее сиденье, попрощался с Джойс на все лето и выехал из Сиэтла, направляясь в поисках работы на восток.

Он проехал через перевал и начал спускаться через сухие леса желтых сосен к яблочным и вишневым садам Уэнатчи, где черно-белые сороки мелькали среди вишневых деревьев, в поисках спелых красных ягод. Он пересек реку Колумбия по узкому железному мостику и выбрался из ущелья реки на поля пшеницы на Колумбийском плато. Еще много километров он ехал на восток, и дорога лежала перед ним как на ладони, волнами извиваясь между желто-зеленых полей пшеницы.

Потом он повернул на север и спустился в комплекс долин и каналов – диковинный пейзаж, сформированный серией катаклизмов, произошедших где-то двенадцать-пятнадцать тысяч лет назад. Когда закончился ледниковый период, 600-метровый ледник, огораживавший озеро в Монтане – который геологи позже назовут озером Мизула, – отступал не один, а несколько раз, вызывая серию потопов невероятных масштабов. Во время самого большого из них, в период около сорока восьми часов, 220 кубических километров воды выплеснулось на землю, на большую часть северного Айдахо, восточную часть Вашингтона и северную оконечность Орегона, принося с собой поток, более чем в десять раз превышающий все реки мира. Огромная стена воды, грязи и камней – местами более трехсот метров в высоту – устремилась в сторону юго-запада, к Тихому океану, со скоростью свыше ста пятидесяти километров в час, достигая вершин гор, вымывая миллионы тонн плодородной почвы и оставляя глубокие шрамы в подстилающей породе, которые теперь мы называем каньонами.