Она прерывисто вздохнула, заново переживая эту сцену.

— Ну, и что же ты ему отвечала?! — не вытерпела Ира Саблина. Она слушала Полушкину с замиранием, примеряя ситуацию на себя.

— Что, что?! А что я скажу? Дурочку из себя корчила да глазки ему строила. Я же дел-то вообще не знаю. Какие обороты? Откуда приходили? Куда уходили? Я и фирмы-то не помню, где я директором значусь. Короче, натерпелась и стыда, и страху. Мычала, как корова. А у самой все поджилки трясутся!

— И на этом он тебя отпустил? — расспрашивала Ира.

— Отпустил, — угрюмо отозвалась Полушкина. — Да только не на этом. Он, как увидел, что я на шуточки его не реагирую, злиться начал. Вы, говорит, зря отнекиваетесь, нам и так все известно, я вас сюда позвал не в игрушки играть. Повторять я вам не буду. Мы знаем, что вас заставляли нарушать закон. Вам приказывали уводить деньги от налогов. Если подпишете, что во всем виноват Храповицкий, пройдете свидетелем. Отмажем вас, так и быть; сохраните семью и детей. Если нет — хана! Десять лет с конфискацией. Сядешь, говорит, как миленькая! Выйдешь на волю — уже старуха, без зубов, денег нет. Кому ты будешь нужна?

Весь последний пассаж она, видимо, прибавила от себя и, испугавшись своих же слов, схватилась за сердце, достала из сумочки таблетку, быстро проглотила ее и запила водой. Глядя на нее, Ира Саблина тоже затрепетала.

— Ну, меня-то они покрепче обрабатывали, — встрял Матросов. — Часа, считай, три мурыжили, никак не меньше. И арестом пугали, и на совесть давили. Двое их было. Один особенно распинался. Как же, мол, так? Вы бывший прокурор, всю жизнь жуликов ловили, а теперь им служите?! Не стыдно вам на старости лет за решетку отправляться? Вся жизнь ваша псу под хвост! Все отнимут, всего лишат! Жена-пенсионерка по миру пойдет! А я им в ответ: «Не волнуйтесь, ребятишки. Меня, старого волка, на такую дешевку не купишь». — он усмехнулся и покрутил головой. — Я ведь эти штучки наизусть знаю! Лекции могу читать по методам допроса!

Он явно желал реабилитироваться в наших глазах, но в его браваду как-то не очень верилось.

Виктор уселся на бильярдный стол и принялся задумчиво перебирать шары. Савицкий смотрел перед собой, по-прежнему бесстрастно. Наше ближайшее окружение не собиралось хранить нам верность до гроба. Пока они еще крепились, но их стойкость стремительно выдыхалась. Еще пара дней, и они посыпались бы, как перезрелые яблоки. Все висело на волоске.

Прошло несколько тягучих минут, директора напряженно ждали нашего решения.

— У нас есть предложение по вашей эвакуации! — наконец объявил Виктор, спрыгивая со стола.

— Эвакуации? — переспросила Полушкина.

— Вам придется на время уехать из Уральска, загаситься.

— А куда ехать? — встрепенулся Гриша. — За границу?

— А как же семьи? — осведомилась Ира Саблина. — Детей же не бросишь!

— Езжай с семьей, — парировал Виктор.

— Да кто ж моего мужа с работы-то отпустит? — возразила Полушкина. — А у детей школа, с ней как быть?

— Когда ехать-то? — поинтересовался Гриша. — Я тут на пару дней хотел за город смотаться с ребятами. Успею?

— Сегодня, — коротко сказал Савицкий.

— Сегодня?! — хором воскликнули они, потрясенные.

— Прямо отсюда, — добил их Виктор. — Считайте, что вы уже в бегах.

На время они лишились дара речи. Даже у Гриши вытянулось лицо. Ира Саблина сидела бледная, как мел, но чувствовалось, что она будет сопротивляться отъезду изо всех сил.

— Вообще-то для женщин у нас есть более спокойный вариант, — прибавил Савицкий. — Мы договорились в нашей областной больнице о госпитализации. Только делать это нужно безотлагательно.

Саблина с облегчением перевела дыхание.

— Домой-то хоть можно будет заглянуть?

— Лучше не надо, — ответил Савицкий строго. — Позвоните мужу из больницы, он принесет вам завтра все, что необходимо. Через недельку врачи разрешат вас навещать. Разумеется, только ему и детям.

— А диагноз какой? — зачем-то заинтересовалась Полушкина.

— Венерический, — огрызнулся Виктор. — Застарелый сифилис. Чего глупости спрашиваешь? Что надо будет, то и напишут.

— Выходит, мы обе будем в одной больнице лежать? — не отставала Полушкина. — Или даже в одной палате? Кто ж нам поверит?

— Одну из вас можно в Москве госпитализировать, — ответил Савицкий. — Есть еще вариант: в Саратовской области. У нас там тоже связи. Только туда надо командировку выписать. Как будто вы там были по служебным делам, и у вас сердце прихватило.

— Я останусь здесь! — категорически заявила Саблина. — Пусть другие едут!

Полушкина, к которой относилась эта реплика, строптиво поджала губы, готовясь спорить. Но вдруг какая-то мысль пришла ей в голову. Она оборвала себя на полуслове, и в ее лице появилось особенное женское выражение, не то лукавое, не то озабоченное.

— Так я насчет заграницы, — напомнил Гриша. — Мне кажется, там безопасно. Можно, например, в Таиланд рвануть, как раз сейчас самый сезон. Шоу всякие, и цены нормальные.

— Таиланд — хорошее место, — одобрил Валера Коркин, худой, замкнутый рыжий парень с впалой грудью и бледным лицом в веснушках. Валера провел множество наших нелегальных сделок и входил в число самых доверенных лиц. — Я про Таиланд тебе все расскажу, каждый новый год там встречаю. Только, гляди, один езжай, без подруги, а то жалеть потом будешь. Там этого добра — завались, на любой вкус.

— Все мужики одинаковы! — возмущенно всплеснула руками Полушкина. — Тут в тюрьму сажают, а у них только бабы на уме.

— Не с тобой же ехать, — возразил ей Гриша. — У тебя вон десяток мужей и детей куча. Так можно в Таиланд или нет, Виктор Эдуардович?

Виктор бросил вопросительный взгляд на Савицкого. Тот кивнул.

— Можно, — разрешил Виктор. — Важно, чтобы ты исчез отсюда и раньше времени не появлялся. Вывозить вас будет Савицкий. План он уже разработал.

Матросов прочистил горло.

— Как же мы в одночасье сбежим? — ворчливо заговорил он. — У нас при себе ни денег, ни личных вещей. Одни паспорта.

— Деньжат мы вам маленько подбросим, — утешил его Виктор. — Валера, ты привез то, что я просил?

— Конечно, — коротко кивнул Коркин.

— На первое время каждый получит по двадцать тысяч долларов. Мы постараемся, чтобы эти прятки побыстрее закончились. Две-три недели, максимум — месяц.

Лица их потеплели. Даже Ирина Саблина смягчилась. Зарплата любого из них не превышала пяти тысяч долларов, не считая, конечно, Валеры Коркина, который, по прикидкам Храповицкого, воровал у нас сотни полторы в месяц. Между прочим, на двадцатке настоял я: Виктор предлагал ограничиться десяткой.

— Надо было с этого начинать, — мягко упрекнул Виктора Гриша. — Кто бы тогда с вами спорил? С двадцаткой я в Таиланде первым человеком буду, королем выберут. Ферму там куплю и крокодилов буду разводить, чтоб Кабанковой продавать для личной жизни.