дней фактов и версий, которые, как выяснилось, привели в тупик.

— Что вы узнали насчет звонков? — уточнил Джо. — Из той распечатки?

— Мы кое-что выяснили, — ответил Конвей. — Номер, встречающийся непосредственно перед свиданием, принадлежит компании «Клейберн Кэпитал». Мы общались с одним из административных помощников, и тот сообщил, что телефоном пользуется их сотрудник по имени Джонатан Филдинг.

Роузи вскочила со стула.

— Значит, вот в чем дело! Джонатан Филдз… сокращенно от Джонатана Филдинга. Вам известно, где он живет? Вы можете найти его?

— Пока нам известен лишь бостонский адрес. Однако здесь, неподалеку от Бренстона, живет его бывшая жена, она назвала нам отель, откуда он съехал всего несколько недель назад. Мы найдем его.

Роузи, прислонившись к стене, изучала разложенные на столе снимки.

— Значит, Джонатан Филдз — это Джонатан Филдинг, а не Эдвард Риттл.

— Да. В этом нет сомнений, — подтвердил Конвей.

Джо удивленно поднял глаза.

— Что вы только что сказали? Эдвард Риттл? Так зовут козла, за которым мы гонялись все это время?

— Почему это вас заинтересовало? — оживился Конвей. — Вы его знаете?

Джо выдержал взгляд полицейского.

— Я всего лишь пытаюсь выстроить цепочку рассуждений, вот и все. Вы подумали, что Лора встречалась с Эдвардом Риттлом из-за опознанного снимка, потому что его видели в баре неподалеку от места, где вырубился ее телефон? Однако он оказался не тем…

— Нет, совсем не тем, кто нам нужен, — повторил Конвей.

Роузи посмотрела на мужа. Она никогда не слышала, чтобы Джо разговаривал таким тоном. Должно быть, именно так звучат речи адвоката на встрече с клиентами или перед лицом судьи. Бесстрастно и логично.

— Все это не укладывается у меня в голове, — вздохнула Роузи. — Что я могу сделать?

— Просто задержитесь в участке. Нам скоро пришлют переписку по электронной почте и эсэмэски. Возможно, нам понадобится, чтобы вы их просмотрели.

— Пожалуй, я пойду, — предложил Джо. — Мне надо уладить кое-какие дела, а потом вернуться домой к сыну. Мы оставили малыша с няней.

Он поднялся из-за стола и обменялся с полицейским рукопожатием. Затем перевел взгляд на Роузи и уже сделал шаг, порываясь обойти вокруг стола, чтобы как-то поддержать супругу — обнять или поцеловать. Но она напряженно застыла. И Джо отступил, направившись на выход.

— Джо… — голос Роузи заставил его обернуться. — Прости меня. — Она чуть было не обвинила его в том, что он спит с ее сестрой, а сказанного не взять назад.

Муж кивнул, принимая извинения Роузи, но выражение его лица осталось безучастным.

— И ты меня тоже.

40

Лора. Пятый сеанс.

Три месяца назад. Нью-Йорк

Доктор Броуди: Расскажи мне подробнее о Гейбе Уоллисе.

Лора: Мы были друзьями. До сих пор друзья.

Доктор Броуди: Всего лишь? А не из тех ли он парней, которые тебя любили, а ты их отталкивала?

Лора: Никогда так не было. Я храню его секрет. Я единственная, кто его знает.

Доктор Броуди: Что за секрет?

Лора: Такой, который я не могу открыть никому. Даже тебе.

41

Лора. Ночь накануне. Пятница, 1.30 ночи.

Бренстон, Коннектикут

Гейб увозит нас прочь от центра. И от Джонатана Филдинга, который остался лежать без сознания на полу собственной квартиры, истекая кровью.

Гейб едет медленно и спокойно. Останавливается на всех светофорах, соблюдает ограничения скорости. Он полностью поглощен процессом вождения и сосредоточен на нем. Если бы я не знала его как облупленного, если бы он не был моим лучшим другом с самого детства, его спокойствие непременно бы меня встревожило. Я шокирована и сбита с толку, но ни чуточки не боюсь. Я знаю, что его поведению должно быть какое-то объяснение.

— Гейб, — говорю я. — Пожалуйста, скажи, что происходит. — Я прошу его об этом уже пять минут. Как только мы сели в его машину.

— Нас никто не видел, — говорит он, будто не понимает вопроса. — Я закрасил камеры наблюдения баллончиком.

Я недоуменно уставилась на друга, и тот чувствует мой взгляд. Он на секунду отрывается от уличного движения, улыбаясь мне.

— Что? — недоумевает Гейб. — Теперь ты в безопасности.

Он говорит так, словно от этих слов мне должно стать легче.

— Гейб… ты должен сказать, что происходит. — Я стараюсь держаться спокойно, хотя мне не терпится дотянуться до партизана и трясти до тех пор, пока он не выложит все ответы. — Что ты наделал… Мы должны позвонить в полицию. Он может умереть от потери крови.

Он лишь сильнее сжимает руль: одна рука на десяти часах, другая — на двух, — прямо как нас учили в автошколе. Глаза сосредоточены на дороге. Спина прямая. Дотошный Гейб одержим правилами. Прямо зациклен на них. Не стой я по ту сторону двери, никогда бы не заподозрила, что он вытворил нечто из ряда вон выходящее прежде, чем сесть за руль.

— Не беспокойся, — неожиданно заявляет водитель. — Копы заметят, что камеры не работают и совершат поквартирный обход. Его найдут вовремя.

Подобное объяснение меня не устраивает.

— Нет! — настаиваю я. — Пока они спохватятся, пройдет не один час. Ты видел его голову? Вся в крови… — Он и бровью не ведет. — Гейб! — ору я в голос. — Отвечай, какого черта тут происходит!

Тот вздыхает так же тяжело, как измученный родитель, сетующий на неуправляемого подростка. Он расстроен моим непослушанием.

— Он собирался причинить тебе боль. Может, даже убить тебя, — произносит Гейб. — Вот. Сейчас ты довольна? Все еще хочешь спасти ему жизнь?

Широко раскрыв рот, я уставилась на друга. Выражение лица спасителя опять изменилось — теперь его распирает от самодовольства.

— С чего ты взял? И почему…

Водитель отрывает правую руку от руля и разворачивает мне голову, чтобы посмотреть в глаза.

— Хватит, — велит он. — Я разложу все по полочкам, когда мы доберемся домой.

Теперь я испугана по-настоящему, как не боялась ни разу в жизни. От страха я принимаюсь реветь:

— Гейб…

Разочарование спасителя сменяется гневом.

— Ты же получала записки с угрозами. Так ведь? — бросает он. — Джо рассказал.

— Откуда он знает?

— Я не уточнял — да разве это важно? Тебе они приходили уже какое-то время, верно?

Я киваю.

— Одну такую записку я нашла ночью. Ее подбросили в сумку.

— И как, по-твоему, она туда попала? — упорствует умник.

Я припоминаю содержание записки и бурную дискуссию, развернувшуюся у нас с Джонатаном Филдингом непосредственно перед тем, как Гейб ударил его дверью. Как он намекал, будто это Роузи подкидывала записки, и как я обратила сказанное им против него самого. Услышав мое обвинение, Джонатан разозлился, и теперь меня наводняет поток воспоминаний о каждом миге, проведенном нами вместе. На память