— Как-кой портал? — спросила она, стараясь взять себя в руки.

— Так вот же он, любезнейшая! — проскрипел Блумер, танцуя на поверхности воды с ловкостью, какой позавидовал бы иной артист балета. — Стоит только окунуться в эту замечательную ванну, как тотчас же окажетесь совсем в другом месте, весьма, весьма прелюбопытном. Вадиму Андреевичу еще ничего придется, а вот второй ваш зятек, то есть — почти что зятек, к тому же бывший… Илюша Винниченко, тому пришлось через болото лезть. Невеселое местечко, да и ил прескверный, противный да вонючий…

— Хватит болтать попусту, ты, зяблик!.. — повысил голос Вадим. — Да успокойся же ты, мамаша. Все будет хорошо, — грубовато выговорил он, обращаясь уже к Людмиле Венедиктовне. — Я постараюсь сделать все, что в моих силах. А в моих силах, — он сжал кулак и поднес его к собственным глазам, — в моих силах много чего…

И, сказав это, он вдруг подпрыгнул и плюхнулся спиной прямо в ванну, до краев заполненную теплой водой. Людмилу Венедиктовну окатило фонтаном брызг, и на несколько секунд она оглохла и ослепла. Убрав с лица мокрые волосы и разлепив ресницы, она наконец смогла разглядеть, что творится в ванной комнате. На полу было по щиколотку воды, со стен стекали ручейки, все висящие тут же полотенца намокли. В ванной оставалось воды едва ли не вполовину меньше против того, что было там еще несколько секунд тому назад.

И, главное, там не было ни Вадима Светлова, ни странной прозрачной сферы, светящейся изнутри, ни омерзительного носатого карлика с длинным носом и желтыми, не человечьими глазами.

Людмила Венедиктовна на каком-то заторможенном автопилоте решила, что сейчас не мешало бы накапать валерьянки. Нет, корвалолу. А впрочем, что толку от этих капель?..

Что толку?

Женщина поднесла руки к мокрым вискам и упала в обморок.

1

Да, тварь планировала точно на меня.

Не могу сказать, что вид падающей на меня крылатой миляги вызвал у меня приступ паники, но и особого восторга, как вы легко можете представить, я при этом не испытал. Я отскочил в сторону, поспешно нагнулся, и перепончатые крылья рассекли воздух буквально в считаных сантиметрах от моей головы. Царевна крикнула:

— Что это такое? Что за безобразия… в цивилизованном городе?..

— Вы хотели сказать, ваше высочество, ПОД цивилизованным городом, — любезно поправил ее Гаппонк. — Кроме того, вас может позабавить или, напротив, расстроить, но столица государства, возглавляемого вашим батюшкой, от нас несколько дальше, чем вы сейчас думаете.

— Уберите от нас своих страшилищ! — решительно потребовала царевна, и ее выдержке и уверенному тону можно было только позавидовать. В конце концов, она была воспитана в духе материализма и атеизма, ей с младых ногтей внушалось, что никакой нечистой силы не существует. А тут — на тебе! — целый парад монстров, способных передвигаться по воздуху, по земле и даже под землей.

Надо сказать, что колдун Гаппонк ее вдруг послушался. Правда, смотрел при этом исключительно на меня. Я отозвался:

— Я так понимаю, что вы желаете с нами пообщаться, а не скормить своим зверушкам. Тогда уберите свою свиту, пожалуйста. Если вы думаете, что мы получаем эстетическое удовольствие, разглядывая ваших тварей, так вот нет.

— Приятно поговорить с умным человеком, — сказал Гаппонк и мановением руки приказал своим страшилищам ретироваться. — Хотя в прошлую встречу с моими питомцами вы были не очень-то гуманным, Илья. Разрешите мне звать вас именно так. Что до моей персоны, то обо мне вам уже рассказали вот эти милые дамы из сыскного агентства. Меня зовут Гаппонк, некоторые еще прибавляют к этому имени числительное Седьмой. Честно говоря, затрудняюсь указать, почему именно седьмой, да меня это и не заботило.

Краем глаза я увидел, как царевна Лантаноида смотрит в сторону пистолета, который я откинул ударом ноги. Гаппонк тоже это приметил. Ухмыльнулся широко, радушно:

— Что ж это вы, Анастасия Ивановна? Вас много, да еще пистолетом завладеть метитесь, а я один, и к тому же без оружия.

— Что вам угодно? — спросил я хмуро.

— Хочу предложить вам обоюдовыгодную сделку, уважаемый Илья. Вы в наших краях человек новый, многого не знаете, так что можете сглупить, ведь вы у себя в Истинном мире уже наломали дров. Да-с, да-с, уже и до нас эти вести докатились. Вот что: я могу отправить вас обратно в ваш Истинный мир, и на этом наши пути расходятся. Идет? Или как?

— Обратно домой? — дрожа от холода, выговорил я.

— Совершенно верно, — быстро сказал он и дернул правым веком раз и другой, словно от нервного тика, — кроме того, я без труда могу избавить вашу племянницу от этих милых рожек и копытец. Которые, конечно, ей идут, но ее матушка, ваша сестра, вряд ли придет в восторг… Бесспорно, в вашем мире у вас будут определенные неприятности, связанные сами знаете с чем, но ведь вы ни при чем, и ваша подруга погибла не от вашей руки. Вы сумеете доказать свою невиновность, я совершенно в этом убежден. Ну что, Илья Владимирович, по рукам?

— Так, да?.. Что же вы хотите за вашу… бр-р-р… услугу? — стуча зубами, отозвался я.

— Мелочь, сущую мелочь! Вы отдаете мне все три артефакта, которые были переданы вам братьями Волохами. Вздорные старикашки все напутали, едва не ввергли наши земли в о-очень неприятную историю…

— А за старикашку не хочешь ли в кадык, колдун? — спросил присутствующий в пещере дед Волох, недобро щурясь в сторону Гаппонка. — Илюша, не слушай этого типа. Сначала он натравил на вас своих чудищ, а потом понял, что силой так просто не возьмешь, и решил теперь лестью. Подкупом и словом хитрым, лживым взять… Сгинь, колдун! Мы с тобой оба знаем, что ты не по зубам себе выбрал добычу! Так что забирай своих кролокротов и змееящеров и проваливай в свое логово.

У старикана прорезался несомненный ораторский дар: мага Гаппонка Седьмого он уел не по-детски. Лицо стоявшего перед нами колдуна потемнело и стало морщинистым и злым. Две глубокие складки пролегли на переносице, и он прошипел:

— Ах, вот ты как… советчик! Ну поди ж, как бы не пришлось раскаяться! Думаешь, он единственный, с кем я могу пойти на сделку? Еще есть другой, и ты знаешь, о ком я говорю!

— Проваливай, проваливай, — сказал дед Волох равнодушно, и спокойные властные нотки, каких мне еще не приходилось у него слышать, промелькнули в его голосе. Гаппонк изогнулся, его голова по-змеиному качнулась над линией плеч, и до меня донеслись негромкие, вкрадчивые слова:

— Ну что же… Пусть будет по его… Только как бы не пожалел о том, что содеял… что отказался от верного спасения не только своей души и тела, а и души и тела своей любезной Елены, которая, кажется, безвременно почила… во цвете лет…