В той же драматургической манере приводит ссылки на исторические источники и сам Радзинский. «Алике писала мужу:…» (Радзинский Э. С. Распутин: жизнь и смерть. — М., 2000), «Мартынов сообщает в новом докладе:…» (там же), «Белецкий вспоминал:…» (там же), «Из показаний Родзянко:…» (там же), и какое поразительное сходство литературных стилей Матрены Григорьевны Распутиной, урожденной в 1898 году, почти всю жизнь прожившей за границей, не имевшей ни то, что специального образования, но даже среднего, и маститого современного писателя, драматурга Э. Радзинского. Эта характерная особенность цитации: «Пуришкевич:…», «Юсупов:…» — называние одной лишь фамилии или имени автора цитаты, безусловно, является яркой стилистической особенностью, объединяющей оба текста, но не свойственной историческим сочинениям и мемуарам других авторов.

Еще одна стилистическая черта, характеризующая оба текста, — изложение событий без всякой душевной причастности к рассказываемому. И если для исторических повествований, в коих упражняется Радзинский, отстраненная манера вполне подходит, то мемуары всегда наполнены душевным участием рассказчика, свидетеля, участника событий, тем более если рассказывает о пережитом любящая дочь. Но, к счастью, овладеть тонкой мелодикой душевного участия фальсификатор не в силах, и потому текст «Воспоминаний дочери» воспроизводит так привычную Радзин-скому повествовательную модель безучастной хронологии, причем его повесть «Распутин» и текст «Воспоминаний дочери» пестрят одними и теми же весьма специфическими оборотами и выражениями.

Радзинский пишет так: «В странствиях он научился безошибочно распознавать людей. В хлыстовских «кораблях», где соединяли языческие заговоры от болезней с силой христианской молитвы, учился он врачевать» (там же). «И оттого пьянствовал (Распутин) теперь вовсю… И все чаще, напившись, он пускается в безумную пляску, так напоминающую хлыстовское «духовное пиво» (там же). Сравним с повествованием, вышедшим под именем Матрены Распутиной. Глава называется (внимание!) — «В хлыстовском корабле»: «Отец в странствиях попал к хлыстам…Дорога в кабак проторилась как-то сама собой… Отец плясал до изнеможения, будто хотел уморить себя» (Распутина М. Г. Распутин. Почему? Воспоминания дочери). Перекличка одних и тех же образов выдает в «Воспоминаниях» руку Радзин-ского, к примеру, «красотка Сана с фарфоровым личиком» из книги «Распутин» (Радзинский Э. С. Распутин: жизнь и смерть), разве не напоминает «фарфоровых кукол» — царских детей из «Воспоминаний»?

Стилистическое сходство бросается в глаза при изложении исторических событий. Сравним главу о начале Первой мировой войны у Радзинского и Матрены Распутиной. У Радзинского в книге «Распутин: жизнь и смерть»: «Война и пророчество Распутина. Австро-венгерский посланник в Белграде вручил сербскому правительству ультиматум. Сербия тотчас обратилась к России за защитой. 12 июля Совет Министров под председательством Николая II ввел в действие положение о подготовительном к войне периоде… Франция готовилась к войне одновременно с Россией. Германия и Австро-Венгрия начали подготовку на две недели раньше. Англия привела свой военно-морской флот в состояние боевой готовности. А пока шли лихорадочные дипломатические переговоры, которые ничего изменить не могли» (там же).

У Матрены Распутиной в «Воспоминаниях»: «Война на пороге. В Сербии убили австрийского эрц-герцога. Австрия направила Сербии ультиматум, потом объявила войну. Немецкий канцлер настоял на переговорах между Россией и Австрией, и Россия ограничила мобилизацию только районами, прилегающими к австрийской границе. Но сторонники войны… взяли верх. Была объявлена мобилизация вдоль западной границы. 31 июля немцы предъявили ультиматум с требованием прекратить подготовку к войне вдоль ее границ с Россией, а в семь часов вечера 1 августа Германия объявила войну России» (Распутина М. Г. Распутин. Почему? Воспоминания дочери).

Я намеренно цитирую столь большие куски текстов, чтобы показать, что не только стилистика их, но и синтаксическая структура абсолютно одинаковы — рубленые фразы, состоящие из простых, почти не осложненных предложений, своеобычная манера лишь называть события, не вдаваясь в подробности их описания, своего рода развернутая драматургическая ремарка к очередной картине в пьесе. Тексты написаны одной рукой, смонтированы на одну колодку. Да соедините вы эти два куска вместе, и пусть попробует кто отличить руку писавшего.

Наряду со сходными историческими «зачалами», которые применяют в качестве вступлений в повествование и Радзинский, и Матрена Распутина, в обоих текстах есть еще одна общая стилистическая черта: беллетризованные описания особо эффектных сцен размером в абзац разрывают конспективное изложение событий. Вот сцена из Радзин-ского: «11 декабря царица была в Новгороде вместе с великими княжнами и конечно же с Подругой. В древнем Софийском соборе они отстояли литургию, а в Десятинном монастыре посетили пророчицу. В колеблющемся свете свечи царица разглядела «молодые лучистые глаза». И старица, жившая еще при Николае I, заговорила из темноты… Она несколько раз повторила Государыне всея Руси: «А ты, красавица, тяжкий крест примешь… не страшись». Так закончилось последнее путешествие Государыни» (Радзинский Э.С. Распутин: жизнь и смерть). Аналогичная по композиции и синтаксическому строю сцена из «Воспоминаний» Матрены Распутиной: «Разомлевший отец поддался на уговоры новых приятелей и поехал с ними домой к Лизе. Там веселье продолжилось, принесли вина… Очевидно, туда подмешали какое-то зелье, потому что отцу стало плохо и он совсем не понимал, что происходит. Тем временем вечеринка перешла в оргию. В самый пикантный момент появился фотограф. Так были состряпаны карточки, на которых отец предстал в окружении стайки соблазнительных нагих красоток» (Распутина М. Г. Распутин. Почему? Воспоминания дочери).

Для повествовательной манеры Радзинского характерна еще одна специфическая особенность — он дает образные заголовки каждому разделу своего исторического сочинения, а в конце таких разделов помещает краткие, почти афористические резюме, звучащие приговором его героям. Эти заголовки и созвучные им резюме-приговоры как бы кодируют читателя, прочерчивая в его сознании канву исторических событий, осмысленную по Радзинскому.

Теперь сравним. Вот «Распутин» Радзинского. Заголовок: Суд в Царском Селе. Резюме: «Так Распутин еще раз проверил закономерность: достаточно его врагам выступить против него — и их ждет конец» (Радзинский Э. С. Распутин: жизнь и смерть). Заголовок: Команда проходимцев. Резюме: «И министры, таясь друг от друга, старались исполнить просьбу фаворита» (там же). Заголовок: Распутинщина. Резюме: «Долгожданный союз, о котором мечтал когда-то в начале царствования Николай — союз мужика с властью, — стал реальностью» (там же).

И вот скажите, может ли быть такая довольно усложненная, профессиональная манера изложения, хорошо осмысленное давление на читателя простым совпадением у двух авторов, которых отличают не только пропасть времени, но и пропасть жизни, а ведь Матрена Распутина использует тот же результативный прием — кодирование читателя обдуманно изготовленными клише — в заголовках (их якобы придумал издатель, согласно его утверждению) и в резюме-приговорах, которыми также изобилует текст «Воспоминаний». Заголовки разделов здесь вкупе с резюме образуют строго заданный рисунок событий — своего рода историческую мозаику абсолютно в духе Радзинского. Приведем конкретные примеры из «Воспоминаний» Матрены Распутиной. Заголовок: Царский суд (тема та же, что и у Радзинского в главе «Суд в Царском Селе»). Резюме: «За лжесвидетельствование Илиодор был выслан из Петербурга в монастырь за сто верст от столицы. За потакание лжесвидетелю наказали и Гермогена» (Распутина М. Г. Распутин. Почему? Воспоминания дочери) Заголовок: Запои Николая Второго. Резюме: «Как раз во время скандала с письмами алкогольные приступы стали особенно часты у Николая» (там же). Заголовок: Распутин пошел вразнос. Резюме: «Отец пошел, что называется, вразнос» (там же).