Далее на экране появилась запись с вертолёта, который кружил над башней. Жара, Хлестину и Морфа привязала своим телом к основанию антенны огромная анаконда. Они находились так близко друг к другу, что Жар не смог бы использовать огонь так, чтобы не обжечь брата или сестру. Им было так тесно, что Морф не мог ни во что превратиться, а волосы Хлестины, будто тюрбан, обхватила гремучая змея.

На самой вершине антенны башни на небольшой платформе стоял Змеиный Лорд. Болт за болтом он подсоединял рептилизатор к антенне и подключал его к электропитанию башни, ни на секунду не отрываясь от дела.

Гром пришёл в ужас, увидев, что его семья в плену. Алекс и Коннер знали, что так будет, но сделали вид, будто поражены.

— Кошмар! — воскликнул Гром. — Змеиный Лорд всех в Париже превратит в рептилий!

— Хорошо, что остался хоть один член Смелейства, который сможет их всех спасти, — заметила Алекс.

Мальчик помотал головой и принялся бродить по комнате туда-сюда. Он и думать не смел о том, чтобы сразиться с таким врагом без помощи братьев и сестры.

— Я не смогу победить Змеиного Лорда сам! — сказал он. — Мои силы ещё не достигли пика! Мне в жизни его не одолеть.

— Ещё как одолеть, — возразил Коннер. — Ты ведь любимый супергерой читателей «Вестей Другого мира»!

— А вот и нет! — воскликнул Гром. — Ваши читатели всё перепутали. Я даже не настоящий супергерой. В моей семье мне все так и сказали! Я просто мальчик, который любит пофокусничать! Змеиный Лорд победит, а я совсем ничего не могу поделать!

Гром снова забился в свой угол за столом. Алекс и Коннер озабоченно переглянулись. Они так старались возвысить его уверенность в себе, и вот она почти сразу рухнула, как дом под сносом.

— Вряд ли мы сможем его переубедить, — сказал Коннер сестре. — Честно говоря, я не уверен, отправился бы сам в Париж или нет, будь я на его месте.

— Но ты ведь и был когда-то на его месте, — возразила Алекс. — Гром — это ты. Он олицетворяет собой маленького мальчика внутри тебя, который раньше в себя не верил. Ты должен стать его миссис Питерс. И сказать ему то, что хотел бы услышать сам.

Коннера смущало, что Алекс понимает его персонажей лучше него самого, но потому он и знал, что она права. Тяжело вздохнув, он подошёл к Грому.

— Раз уж на то пошло, я понимаю твои чувства, — сказал ему Коннер. — Я раньше тоже часто сомневался в себе. Люди говорили мне, что я мало чего стою, а я им верил. Трудно не поверить, когда ты мал.

— И не говори, — вздохнул Гром. — А когда повзрослеешь, лучше становится?

— Мне стало, — ответил Коннер.

— Но как? — спросил Гром.

— В меня поверил кое-кто другой — сказал Коннер. — Хватило одобрения от одного-единственного человека, и я вдруг тоже поверил в себя. И все сомнения и недовольства мне стали не страшны, у меня как будто бы щит против них появился. Я понял, что такой же способный и заслуживаю того же, что и люди, с которыми я себя сравнивал. Но знаешь что? Я ошибся.

— Ошибся? — спросил Гром.

— Да, и ошибся всерьёз, — ответил Коннер. — На самом деле даже чужое одобрение мне было не нужно. Уверенность всегда была где-то у меня в глубине души. Всё это время. Одобрение — короткий путь к ней, но порой нам приходится выбирать другой. Порой, если мы чего-то очень сильно хотим, мы должны сами вдохновить себя на это. Порой мы должны быть супергероями для самих себя.

Коннер чувствовал, что именно эти слова нашли настоящий отклик в душе мальчика. Если он хотел помогать людям, возможно, и впрямь стоило начать с себя.

— А если ничего не выйдет? — спросил Гром. — Вдруг Змеиный Лорд победит, и я никого не смогу спасти? Тогда я точно никогда не стану супергероем.

— Один очень мудрый человек сказал мне однажды, что именно отвага делает героя супергероем, — ответил Коннер. — О том, что для этого ещё и обязательно всё должно получаться, он ничего не сказал.

Гром опустил взгляд и посмотрел на кучку использованных батареек на столе. Если бы батареи умели чувствовать, то наверняка ощущали бы себя так же, как и он — бесполезными, пустыми и раздавленными. Но если Гром мог склеить весь этот хлам и превратить в героя, он знал, что и сам может им стать. Гром встал из-за стола и посмотрел Коннеру в глаза.

— Полетели в Париж, — сказал он. — Мне ещё семью и целый город спасать.

— Другое дело! — обрадовался Коннер и похлопал Грома по плечу. И тут же вскрикнул — от прикосновения его ударило током. — Прости. Забыл, с кем разговариваю.

— Но как же мне успеть в Париж? — спросил Гром. — Братья с сестрой забрали самолёт.

— К счастью для тебя, у нас с Алекс есть телепорт, — заявил Коннер. — Он нас туда доставит в мгновение ока.

Алекс поморгала.

— У нас есть телепорт? — удивилась она.

— Да, у тебя есть, — шепнул Коннер сестре. — Используем твою магию.

— Ах да, точно! — подыграла Алекс. — Я и забыла про телепорт. Он у меня прямо тут, в руке, маленький и невидимый. Ох и легко же его потерять, скажу я вам.

Гром очень удивился.

— Даже у моего папы телепорта нет, — сказал он. — Где вы его достали, вы же просто школьники-журналисты?

— У нас в школе физике хорошо учат, — ответил Коннер. — Потом расскажем. Ты в Париж-то хочешь или нет?

Алекс обхватила руками Грома и Коннера, и они обнялись. Ей ещё не доводилось волшебным образом переноситься с места на место в рассказах Коннера. Она надеялась, что всё получится, как и в сказочном мире. Алекс закрыла глаза и представила себе членов Смелейства, привязанных к Эйфелевой башне анакондой, а заодно подумала о том, как сильно им с Коннером нужны супергерои, чтобы победить Литературную армию.

— Включаю телепорт, — сказала она. — Была не была.

С яркой вспышкой близнецы и Гром исчезли из лаборатории профессора Портмоне. Сначала они ощутили холодный ночной бриз. Затем огляделись и увидели прямоугольные лужайки, фонтаны и извилистую реку. Вокруг на мили простирались красивые здания с высокими окнами, куполами, колоннами, шпилями и французскими флагами. Все здания были освещены, будто целый город участвовал в фотосессии.

— Мы в Париже, это точно, — сказала Алекс. — Но Эйфелевой башни я что-то не вижу.

— Это потому что мы уже в ней, — ответил Коннер. — Гляди!

Тут-то Алекс и сообразила, что они оказались в паре сотен метров над землёй. Она переместила их прямо на крышу нижней площадки обозрения. Остальная часть здания возвышалась над ними, как скелет стального великана. Башня была такая высокая, что близнецы от одного её вида почувствовали головокружение. Пусть и при печальных обстоятельствах, Эйфелева башня всё равно захватывала дух.

Внизу на земле они увидели змей Лорда, которые никого не подпускали к башне. Тысячи французов стояли вокруг и наблюдали за происходящим из-за спин полицейских. С дюжину новых вертолётов кружили над башней, и как только Гром с близнецами оказались на площадке, вертолёты тут же осветили их прожекторами.