— О ней самой! — весело отвечали собравшиеся.

— Вот и хорошо: о депрессии, так о депрессии. У всехдепрессия?

— У всех! — они смеялись.

— Я тоже так думаю.

* * *

Много видел я слез. Но скажите мне, о чем плакали эти люди,если не о себе? Я зову их плакальщиками на собственных похоронах, но не потому,что не люблю их, а потому, что не любят они себя Самих!

Одиночества боится человек, одиночества боится он болеевсего на свете. Но разве возможно одиночество среди людей? Нет, не одиночествомзову я пустоту сердец человеческих, но пустотой!

Пустота разъедает вас, и потому ищете вы опоры, но нет вамопоры, ибо все временно, кроме вас Самих, и все проходит, кроме вас Самих, ибовсему свое время, кроме вас Самих.

Только вы и будете с собою Самими всегда — от рождения и досмерти — каждый миг, пока длится время. На кого же полагаться вам, как не насамих Себя? Но именно на самих Себя и не хотите вы полагаться!

Были вы от рождения детьми и остались ими, ибо, как ипрежде, боитесь вы темноты. Но тьма в вас! Так не себя ли Самих боитесь выболее всего на свете? Не от того ли вы одиноки, что боитесь сами Себя?

Смотрите вы на других людей, словно бы созданы те дляудовлетворения желаний ваших, но была таковой вам мать ваша, и никто другой небудет вам матерью, кроме нее самой. Что ж ждете вы от Других?

Не ищете вы Другого, но в другом ищете вы свою мать и живетепотому в мире призраков. Плачете вы слезами детскими, а взрослых слез не знаетевы, ибо нет слез взрослых, но только детские.

Так и я жил, так и я страдал, так и я ждал, что придет комне мама моя и даст мне то, чего недостает мне, пока не понял я, что вырос ужеиз пеленок и не матери своей должен я ждать, а жить в мире Других.

Да, одиноки вы, ибо нет в мире вашем Других. Измучены вы,ибо устали кричать во тьме спален холодных ваших, призывая мать. Нет, нежелание свое должны вы пестовать, а самих Себя!

Тщетны усилия ваши себя обрести в другом, ибо как пустотунайти в пустоте? Но склоню я колена свои и боготворить буду всякого, ктопоможет другому Другим быть через самого Себя!

Нет, не к жертве призываю я вас, но к Жизни! Жертвупрославили добродетели наши, но ничтожны они, ибо ничтожна жертва. Жертвоватьжелание — значит ничем не жертвовать!

Кажется вам, что велика жертва ваша. Кабы жертвовали вы самиСобой, то была бы Жертва! Но никто не примет от вас жертвы этой, ибо онанепомерна, и потому нечего вам бояться!

За жизнь свою пережил я тысячи жизней — то были жизни моихжеланий. И рождались они, чтобы погибнуть, и гибли они, чтобы в гибели своейсозидать Жизнь, ибо то Жизнь, что созидается!

Гибли желания мои, и расточал я благовония на похоронах их,ибо гибель желаний дает больше, чем желание могло бы взять: жертвуя иллюзией,ничего не теряю я, но лишь обретаю, и обретаю я самого Себя!

Не знаю я, кого именуют «маленьким человеком», ибо известномне, что человек или есть, или нет его. А вы есть! — это знаю я точно, ибоне ощущаю себя одиноким, и потому говорю вам: "Вы Есть!"

Но не хотите вы самих Себя, а хотите другого, "бегствомот одиночества" называете вы это безумие. Но разве есть у одиночествапротивоположность, к которой стремитесь вы?

Каким именем могли бы назвать вы противоположностьодиночества вашего: любовью, взаимностью, дружбой? Нет, все не то! Ибо нет уодиночества противоположности, кроме иллюзии, которой нет.

Кто же даст вам большее, когда и того, что есть у вас, нецените вы? Кого жалеете вы слезами вашими: казнокрадов и лихоимцев? Когопозволяете вы жалеть, когда жалеют вас? Казнокрадов и лихоимцев!

И поскольку разграбили вы сами себя, не успев еще и стать-тосамими Собою, то нет среди вас ни мужчин, ни женщин, а только тени да игрытеней. В мире теней пребываете вы!

Самим Собою должны вы стать, а не представителем пола. Полдан был вам от рождения, но вы и его растеряли, ибо не ценили вам данного! Чегож желаете вы теперь?

Воистину, вас Самих умалили добродетели ваши! Не мужчину ищуя и не женщину, но ищу Человека! А с женщиной не могу не ощущать я себямужчиной и с мужчиной тоже!

Не знаю я, что есть «счастье маленькое». Спросите у слепого,что смог прозреть, спросите у глухого, что снова способность обрел слышать,спросите у безногого, что снова ходить стал, — каково счастье его?

И скажет он вам, что счастье его огромно! Так неужели жедолжны вы ослепнуть, оглохнуть и ног лишиться, чтобы узнать наконец, скольмногое дано вам и сколь неблагодарны вы в спесивой жадности вашей!

Не знает эгоист печали, не знает уныния он и слабости, ибознает эгоист Жизнь! Но трусите вы, добродетельные, ибо даже эгоизм измеряете вычерез отношение ваше к другому, а не к самому Себе!

По отношению к самим Себе должны вы быть эгоистами, ибо супыготовятся не для тарелок, а для желудка, и одежду шьют не для вешалки, а длятела!

Вот почему одиночество ваше — не трагедия, апосредственность ума и слабость сердца!»

* * *

Загадкой, наверное, звучали мои слова для слушающих, однакоони не прерывали меня и не сетовали, а плакали, ибо есть в мире вещи, которыепонятны без слов, — это горе и радость.

«С горя и радости начинается наша жизнь, — думал я,глядя на слезы их и улыбки, — но лишь от нас одних и зависит то, чем оназавершится.

Кто не созидал, но брал и тратил, тот будет плакать, ибонакопил мусор. Кто привык слушать горе, только о горе и будет слышать, ибо горенуждается в проговаривании!

Что скажут они о жизни своей, если бы теперь в ней ставиласьточка? Как я жил? Многое сделал я, но разве же травинка, что родилась ипогибла, отдав все, что имела, и все, что взяла, сделала не больше меня?

Во времени сгорят мои тексты, ибо даже если были бы онинетленны, разве же нетленно время? Дела мои и работа моя — лишь то, что не могя не сделать, могу ли я похваляться делами своими?

Нет, эти весы играют против меня. Не в оценке деяний своихследует искать человеку ценность жизни своей, а в радости. Если радовался я, тоне мог не радовать, а разве есть больше этого?

Вот скажите мне: "Завтра ты умрешь". О чем будудумать я? Судорожно подводить итоги? Составлять смету моего добра? Припоминатьсвои добродетели? Как смешны были бы эти попытки!

Нет, я, верно, оглянусь назад, ибо пришло мое время к своемуконцу, и придут ко мне радости мои, сколько их есть у меня. Глупец назовет ихвоспоминаниями, я же зову их Жизнью, ибо такова Жизнь.

"Нежна ли радость моя?" — вот о чем я спрошу себяв последний свой миг. И если увижу я на своих веках закрытых улыбки и смех,если увижу танец, что танцевал я с Другими, тогда и скажу я себе:"Нежна!"