Мужчина откашлялся.

– На следующей неделе, с наступлением темноты, я снова пошел за этим Мэттью, к фургону. У него руки дрожали так сильно, что игла чуть не соскользнула с моей кожи. Он не смотрел на меня – только на мою руку. Помню, я его спросил, все ли хорошо.

Слезы выступили на глазах мужчины. На моих – тоже. Его голова раскачивалась взад и вперед по подушке.

– Он начал расспрашивать, как я себя чувствовал. Казалось, с искренней заботой. Он спросил меня, нет ли проблем с желудком.

Я молча кивнула.

Мужчина остановился. Похоже, ему не слишком хотелось продолжать, словно он подошел к входу в темную пещеру.

Моя рука вцепилась в рифленую пластиковую ручку сбоку его кровати.

– Наверное, я тогда заснул. Не помню, что было дальше. Проснулся весь в поту, где-то посреди этого гребаного леса. Солнце уже зашло – свет шел только от потолка в фургоне. Меня разбудил удар раздвижных дверей. Я сидел на стуле, как в школе, руки у меня за спиной были туго стянуты маленькими застежками-молниями. Я не знаю, как он поднял меня, я был словно мертвый груз. Мой локоть кровоточил. Мэттью был одет в халат, на лицо натянута медицинская маска. Он посоветовал мне расслабиться, заткнул тряпкой рот, когда я начал кричать. Я не слышал ни движения, ничего. Наверное, я потерял сознание. Должно быть, этот гад накачал меня наркотиками. – Джеймс слегка кашлянул, и слюна повисла на краю его губы. – Шла чертова запись, когда я снова пришел в себя.

– Да? Как вы догадались?

– Он сам сказал об этом. Он разговаривал не со мной, а с камерой. Назвал дату, время и еще кое-что, чего я не понял. На телефоне горел фонарь, он очень ярко светился. Я едва мог туда смотреть.

– Вам было плохо?

На его лице появилось жалобное выражение.

– Немного… Я не знаю. Не совсем. Тогда он был в маске и очках. Я не хотел ничего принимать из того, что он мне дал. Я попытался плюнуть в него – но только намочил свой кляп. Что бы он мне ни вколол, это не подействовало или уж точно должно было подействовать быстрее. Эта сволочь выключила диктофон и подошла ко мне. Он начал бормотать что-то типа молитвы, потом сказал, что ему очень жаль из-за того, что он должен сделать. Я сказал: «Чувак, просто остановись и не делай этого». Он сказал что-то о том, что весь мир мне должен отдать некий долг или какой-то подобный бред. Я думал, что смогу убежать и попытался встать, но он уже пристегнул мои ноги к стулу. Я почувствовал сильный удар по затылку.

Я кивнула, как будто все поняла. Словно все это можно было понять. У меня уже был некоторый опыт выслушивать самые дикие вещи. После работы с детьми, подвергшимися насилию, меня уже мало что шокировало, но мои руки все еще были потными, а дыхание оставалось прерывистым и горячим.

Мужчина указал подбородком в изножье кровати, и голос его дрогнул:

– Тогда он это и сделал.

Я знала, о чем идет речь.

– Брызнул на меня чем-то с расстояния. Газом. – Джеймс посмотрел на свое тело. – Наверное, он думал, я без сознания. Затем… огонь. Поднялся ветер, или ему не хватило горючего. Этот Мэттью ошибался, говоря, что мы достаточно далеко и никто ничего не услышит. Врачи сказали, что два охотника на уток нашли меня и позвонили в «Скорую помощь».

Мое сердце бешено колотилось.

– Как он выглядел? – спросила я.

Уголки рта Менделя были опущены, а брови сдвинуты:

– Была ночь. Свет шел только из фургона. Темные волосы, худощавый. Среднего роста… Да даже не знаю.

Так можно было описать почти любого человека. Я заставила себя не хмуриться.

– Сколько ему было лет?

– А сколько тебе лет?

Я поняла и молча кивнула.

Телевизионная программа переключилась, свет сменился с бледно-голубого на белый.

Его забинтованная рука коснулась подбородка.

– Не могу больше говорить.

– Вы сказали, что он может быть врачом. Молодой врач?

Я представила, как волосы Мэтта падают на его правый глаз.

– Может, лет сорок.

«Этого не может быть», – подумала я. Мое тело будто налилось свинцом. Это должен быть Мэтт, но ведь ему не сорок!

– Он сказал, что работает в больнице или медицинском центре?

– Нет. Вернее, я не помню.

– А по фотографии вы его узнаете?

– Конечно.

Я начала искать телефон и поняла, что оставила его где-то. Но где? В машине Кола? Вместе с тростью?

Затем раздался стук в дверь. Два быстрых удара, и дверь открылась. Медсестра скрестила руки на груди.

– Черт возьми, – сказала я.

– Подожди. – Я рывком захлопнула бронированную дверцу «Вольво». – Подожди, я думаю.

– Окей.

Кол сложил руки на коленях. Он ни о чем не спрашивал.

Внутри машины было тепло. Окна застилал тонкий белый туман, весь в пятнах, которые, как я предположила, были отпечатками пальцев Оливии.

На стоянку въехала полицейская машина и припарковалась у входа. За ней последовала еще одна.

Элли была права – мистеру Менделю предстояло провести несколько напряженных часов. Я вышла как раз вовремя.

Я не знала, сколько из этой истории стоило пересказывать. Я решила, что Кол может обойтись и без подробностей.

– Все, что он сказал, звучит правдоподобно, но смущает разница в возрасте, – сказала я. – Мне нужна фотография Мэтта.

– Насколько большая разница?

– Десять, пятнадцать лет.

Кол снова опустился в кресло.

– О, Эмили…

– Знаю, знаю…

Я страдала от туннельного зрения. Я пренебрегала очевидным. То, что я видела, всегда было сомнительно и выглядело странно. Но все же я почти никогда не ошибалась. И здесь тоже что-то было. Это не могло быть просто совпадением. Даже если ее невозможно пока было сформулировать, я знала, что связь была. Я знала. И я бы возблагодарила свое туннельное зрение, если бы смогла четко увидеть ее.

Думай, думай…

Мы вернулись на почти пустое шоссе и оба притихли. Я была вроде как измотана, а вроде как возбуждена еще сильнее, чем раньше. Если вы никогда не были подвержены маниям, то вам этого не понять. Кол что-то пробормотал.

– Что? – спросила я.

– Я спросил, не боишься ли ты. Все нормально?

– Я в порядке.

Я не была в порядке. Я не доверяла своему восприятию времени. Даже если еще не слишком поздно, так много всего произошло, что день казался одновременно и невероятно долгим, и как будто еще не начался. Мои руки дрожали в карманах.