– Не волнуйся! Мои люди окружат его особым вниманием и подставят таких нимфеток, что иногда он будет забывать, что приехал в Штаты не один…

– Но Вальтер! У нас же с ним настоящая любовь, вы разве не верите в это?!

– Верю! Но и ты поверь мне, я ведь слов на ветер не бросаю, и ты в этом не раз могла убедиться, не так ли? Слово офицера Фатерлянда, что у тебя будет достаточно свободного времени, чтобы укрепить контакты с объектами моей заинтересованности! А твой муж этого и не заметит…

Кстати, прошу, нет! – приказываю не поддаваться эмоциям и не устанавливать контакты с понравившимися тебе плэйбоями, их там пруд пруди, – это будет очень неосмотрительно с твоей стороны…

Во-первых, они станут препятствием при выпонении моего задания.

Во-вторых, увлёкшись каким-либо голливудским секс-символом, ты утратишь бдительность и вот тогда-то действительно вызовешь ревность Мориса… Ну, а о последствиях ты можешь догадаться сама… Такие артистические натуры, как Шевалье, непредсказуемы в своей ревности. Он может прервать свои гастроли и увезти тебя из Америки… И это – в лучшем случае. В худшем, не дай бог, – развестись…

Не брезгуй вступать в контакт с жёнами лиц, которых я перечислил. Жёны для тебя – не соперницы, а средства к достижению цели. Они должны стать твоими подругами – через них ты сначала познакомишься с их мужьями, а затем возьмёшь последних на короткий поводок. Ясно?

Да вот ещё что… Я подарю тебе фотоаппарат. Впрочем, нет! Мы подарим его в качестве свадебного подарка твоему Морису… Это будет дорогая шикарная «лейка», которой позавидует любой профессионал! В течение недели тебя научат с нею обращаться… Снимать будешь всех… Не волнуйся, печатать фотографии тебе не придётся – плёнки будешь отдавать кинооператору по имени Карло Бельграно. Он держит маленькое фотоателье в Голливуде. Пусть тебя не смутит, что не всё, отснятое тобой, вернётся к тебе… Ну ты понимаешь… Да и Морис не будет ревновать – тебе же придётся фотографировать в основном мужские лица…

– А как я найду Карло?

– Он сам тебя найдёт и передаст привет от Отто из Вены. Это – пароль. Ты ответишь: «Спасибо, а откуда вы знаете моего школьного друга?» Запомнила? Он даст тебе свою визитную карточку. Заучишь наизусть номера его телефонов, а визитку уничтожишь. Будешь звонить только в случае крайней необходимости, если у тебя вдруг возникнут какие-то сложности… Кто бы ни поднял трубку, женщина или мужчина, – не смущайся, сразу называй своё имя… Содействие тебе будет оказано мгновенно, ясно?

Своих русских и немецких ветвей в роду светить не стоит. Запомни, ты – француженка из Эльзаса, там немецкая кровь настолько перемешалась с французской, что поди разбери, кто есть кто. Поэтому имя «Гретхен» на твоей визитной карточке и знание немецкого языка вполне объяснимы для тех, кто, возможно, проявит любопытство к твоему происхождению. Согласна?

Ещё раз хочу тебе напомнить об установлении дружеских отношений с людьми, проживающими и имеющими ранчо или виллу на восточном побережье Штатов… Это очень важно для рейха… Ну вот, пожалуй, и всё… Впрочем, у нас есть ещё время, чтобы обсудить упущенное. Но в любом случае с богом!

«Мистер Голубые Глаза»

Однажды, когда Морис Шевалье записывал очередной диск, Гретхен расположилась напротив студии «Поллиграф», на открытой веранде кафе. Неожиданно за её стол уселся молодой человек приятной внешности. Гретхен приняла его за мексиканца. Маленького роста. Хрупкого телосложения. Смуглый. Волосы иссиня-чёрные. Глаза необыкновенной синевы.

Обитатели Голливуда относились к латиноамериканцам с нескрываемым пренебрежением, и это было известно Гретхен. Она уже было собралась пересесть за другой столик, как вдруг незнакомец положил свою горячую ладонь на её руку и тихо произнёс:

– Мэм, вы помните меня? Я – Фрэнк Синатра… Мы с вами встречались на вечеринке, посвящённой памяти моего покойного друга и наставника Рудольфо Валентино… Я вас заметил, потому что вы очень азартно апплодировали, когда я исполнил песню «Валентино»… Впрочем, не только поэтому…

– А ещё почему?

– Потому, что вы выгодно отличались от остальных женщин…

– Чем же?

– Красотой и естественностью… В вас нет фальши, которая присуща всем голливудским звёздам. Они – холодные манекены. Вы – сама кровь и плоть, которая провоцирует на грех… Вот уже неделю вы приходите ко мне во сне, если, конечно, мне удаётся заснуть… Но, как правило, я не могу сомкнуть глаз, потому что ваш образ преследует меня… Вы постоянно у меня перед глазами. Вчера из-за вас я чуть было не сбил пешехода… И вообще, целую неделю я каждый день начинаю с поисков вас по всем закоулкам Голливуда…

– Спасибо… Вы, Фрэнк, не только красиво поёте, но и умеете говорить красивые слова женщине…

Гретхен умолкла и в упор посмотрела на собеседника. Теперь она не сомневалась, что рядом с ней сидит восходящая звезда Голливуда, певец и неугомонный плэйбой по прозвищу «Мистер Голубые Глаза».

«И как это я, дурёха, приняла его за мексиканца?! Таких голубых глаз я в жизни не встречала. В них какие-то гипнотические чары. Они околдовывают и манят. В них страсть, призыв и мольба одновременно. Решайся, девочка: сейчас или никогда!»

– Фрэнк, а где ваша машина?

Синатра так резво поднялся из-за стола, будто только и ждал этого вопроса. Взявшись за руки, они сбежали по ступенькам кафе, впрыгнули в открытый «шевроле».

…Переступив порог виллы, они рухнули на пол и, срывая друг с друга одежды, забились в пароксизме страсти.

Фантастический загул начался. Время остановилось в кафе.

С радостным удивлением Гретхен отметила, что в свои двадцать лет Фрэнк достаточно опытен и искушён в искусстве любовных игр, а его порочная фантазия неистощима.

Взаимным сексуальным амбициям, казалось, не будет конца. Эротические атаки следовали одна за другой, пока наконец обоюдная страсть не достигла кульминации и Синатра почувствовал, как женское тело забилось в последних счастливых конвульсиях соития. Тела их замерли. Гретхен, вцепившись ногтями юноше в грудь, испытующе наблюдала за ним, вперив взгляд в его зрачки. Он приподнялся над ней и неожиданно громко рассмеялся, затем в изнеможении откатился в сторону и мгновенно уснул.

Гретхен, никогда не расстававшаяся с «лейкой», тут же сделала несколько снимков обнажённого Синатры.

Когда через десять минут он открыл глаза, Гретхен скороговоркой произнесла:

– Дорогой, одевайся, мне уже пора!

…Фрэнк гнал машину с бешеной скоростью и говорил, говорил, говорил.

– Ты не поверишь, девочка, но последние два года я не могу работать, думать, радоваться жизни, если за сутки не сменю три-четыре партнёрши… Мне кажется, что в Голливуде не осталось ни одной женской постели, в которой я не побывал…

– Поэтому сегодня ты решил овладеть мною на полу?

Синатра повернул голову в сторону Гретхен, его глаза слились в одну щелочку, в которой плясали зловещие искорки. Взгляд был долгим, пауза затягивалась. Наконец плэйбой расщепил пересохшие губы и раздельно произнёс: