что сразу вспоминались детские рассказы на ночь, и даже у злобных воинов грозного Кощея на миг проснулось в душе иррациональное, давно позабытое желание спрятаться под кровать и не вылезать оттуда никогда.

Лицо чудовищного человека было раскрашено черными полосами по диагонали, взгляд его был недобр, а кулаки сжаты.

— Кто такие? — постаравшись запрятать все иррациональное обратно, вопросил старший патруля.

Человек в зеленой куртке почтительно раскланялся.

— Бродячие артисты, господин начальник. Путешественники. Меня зовут Аркасар, я — распорядитель! В повозке Бип и Мявка — развеселые клоуны! А вон тот здоровяк — ужасный Всех Порву, самый сильный человек на свете! И наш говорящий Папагай — предсказывает судьбу, всегда сбывается! Мы объездили весь мир, и везде нас встречали с восторгом!

Стражник недоверчиво покачал головой.

— Прямо уж везде… что-то я сомневаюсь… чего надо-то?

Аркасар весь залучился от удовольствия, словно только об этом вопросе и мечтал всю сознательную жизнь.

— Мы прибыли специально, чтобы продемонстрировать наши многочисленные таланты великому царю Кощею, чье имя известно во всех частях света! Надеемся доставить ему удовольствие и, может быть, заработать медный грошик на хлеб насущный, да на сено для нашей престарелой Рябушки!

Стражник нахмурился.

— Конечно же, — поторопился добавить Аркасар, — и всенепременно, мы не забудем того, кто милостиво дозволил нам предстать перед блистательным царем!

Стражник кивнул.

— Хорошо, можете проехать, мы проводим. Но там уж сами смотрите! Великий Кощей, если будет не в настроении, может запросто скормить вас медведю. Тот вечно голодает. С другой стороны, может принять и даже одарить, если приглянетесь. Тут уж как повезет…

В повозке один из клоунов испуганно всхлипнул и попытался рвануть назад, но второй, точнее, судя по всему, вторая, ловко ударила его под колени и одним рывком закинула обратно в повозку.

Патрульные недоуменно уставились на эту картинку.

— Тренируются, — поспешил объяснить Аркасар. — Репетируют представление! Мы готовы рискнуть!

Начальник патруля, так и не определившись, как ему реагировать, грозно кивнул и, тронув поводья коня, медленно поехал впереди повозки. Два других стражника пристроились позади, стараясь держаться на некотором расстоянии от Всех Порву.

Глава двадцать четвертая. РАЗВЕСЕЛОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

— Опа-ля, опа-ля, попа просит пенделя! — клоунесса Мявка, что было сил, пнула Бипа, и тот, громко крича от боли, перевернулся несколько раз через голову. Потом потешно вскочил, держась руками за собственный зад, и вприпрыжку начал убегать от Мявки.

Зрители дружно рассмеялась, настолько комично это выглядело. И даже Кощей одобрительно покивал головой.

Царь внушал страх и уважение. Был он высок, затянут в темные одежды с доспехом поверх. Его абсолютно лысая голова с массивной золотой короной блестела в свете ламп и факелов, а белая борода была аккуратно подстрижена. Чуть узковатые плечи вполне компенсировали уверенные движения и огромный меч, висевший на поясе. И был бы он совсем похож на человека, если бы не его глаза. Аркасар перехватил ненароком взгляд царя, и замер на месте, не в силах пошевелиться. Два куска извечного льда — такими были глаза Кощея. И тот, кто видел эти глаза, понимал, перед ним не человек, а сущность, порождение, нечто с обликом человека, но неизмеримо сильнее, мощнее, величественнее его. Кто-то высший.

— Пенделя-пенделя, получай на три рубля!

Мявка разрубила медную монету ножом на три части — получились рубли — и бросила их в Бипа. Тот поймал все на лету и вновь побежал по кругу, а клоунесса гналась за ним, собираясь вытребовать долг.

Размалеванные и напудренные клоуны, с красными накладными носами, пышными париками, цветными костюмами и ботинками на много размеров больше, пришлись всем по вкусу.

Все вышло, как нельзя лучше. Кощеев град редко видел в своих стенах заезжих актеров — те слишком боялись мрачной славы темного повелителя. А подданным требовались развлечения, одной муштрой сыт не будешь.

Так что явление труппы Аркасара пришлось как нельзя кстати. Их, конечно, досмотрели, но что можно найти у бродячих артистов? Голь, да дохлую кошку. Собственно, то и нашли. Кошку специально выкупили за пару медяков у ребятни в Хмуром. Как знали, что пригодится!

Скала, на которой располагался замок, выглядела, словно застывший в камне огромный дракон, с немыслимыми для простой скалы, словно бы рукотворными многочисленными крыльями-ответвлениями, похожими на ветки дерева.

Сам же замок находился как бы в голове дракона — в верхней части скалы, и был самым великим сооружением на памяти Джубы. Огромные окна — словно глаза дракона, освещали голубым светом все вокруг и давали изнутри пространственный обзор. Круглый портальный вход внизу, в самом начале подъема, они миновали легко, предшествующие ему болота тоже — благо дорога вела от самых границ и до самого замка. Тот, кто построил ее, явно знал толк в этом деле.

— А что это у нас такое? — Мявка за руку вытащила силача Всех Порву на центр зала. — Это человек или порождение неуемной похоти одинокой женщины и камнееда?

Публика взоржала, благо, само порождение не поняло смысла шутки.

Всех Порву исподлобья оглядывался по сторонам, сгибая и разгибая подкову в руках, а после, утомившись, свернув ее в замысловатую фигуру, напоминающую фигу.

Выглядел он масштабно: черная борода, волосы, стянутые на затылке в тугой узел, подкрашенные темным цветом глаза, грозные защитные полосы на лице, и облегающий костюм, подчеркивающий все рельефы тела, и заодно, предотвращающий мышцы от растяжений.

— Хочет ли кто-то из присутствующих великих воинов, лучших солдат славного царя Кощея, попробовать свои силы и сразиться с нашим прославленным силачом?

Полдня артистов продержали взаперти в тюремной камере, пока докладывали Кощею, пока он решал, надо ли разрешать подобное, пока, наконец, дозволил и выделил главный зал для вечернего представления.

А потом не осталось ни минуты, чтобы присесть и передохнуть. Зал требовалось празднично украсить, декорации выстроить, программу довести до ума… а маэстро Аркасару, помимо прочего, нужно было уладить вопрос оплаты.

Разумеется, идти напрямую к царю с подобной мелочью было неразумно, но в замке имелся министр — всего один — глубоко несчастный, забитый жизнью, рано полысевший человек. С ним-то Аркасар и имел почти часовую беседу, в ходе которой оба оппонента изрядно вымотали друг другу нервы, но в итоге разошлись, довольные друг другом. В кошельке Аркасара прибавилось сто серебряных монет, а министр по всем поручениям рад был, что сэкономил еще двести, ведь Кощей повелел выдать триста монет на представление. Припрятать себе в карман разницу министр подумывал, но после, когда заезжие гастролеры убудут восвояси. А то, глядишь, решит царь сверить показания… и все, трындец!

— Я попробую! — из зрительных рядов выдвинулся внушительных размеров