тому времени одолел каждого, кто осмелился выйти против него, и теперь стражи, даже под страхом гнева Кощея, сидели на лавках, как приклеенные.

Царь же, видя подобное непотребство, не приказал казнить наглеца, побившего его лучших воинов, а, напротив, снял с левой руки крупный перстень и передал его Всех Порву.

— Заслужил! — хриплым голосом, от которого веяло смертью, сказал он. — Если надумаешь пойти служить ко мне, станешь сотником!

Всех Порву опустился на одно колено и принял перстень с благоговением.

— А мы-ы-ы-ы продолжаем! — выскочил вперед Аркасар. — Следующим номером нашей программы выступит маэстро Папагай с его предсказаниями, из коих сбылись ровно все!

Клоунесса Мявка вынесла жердь, и из-за кулис, в один мощных взмах крыльев, вылетела крупная птица и приземлилась на перекрестье.

Несколько стражников из задних рядов заметно заволновались. Ведь они только что приковали этого Папагая на верхнем ярусе, и вот он тут, словно ничего и не происходило. Но доложить царю сейчас было попросту невозможно, и стражи засомневались, а ту ли птицу они словили наверху? Они покинули зал и отправились на проверку.

Аркасар, тем временем, тенью выскользнул в коридор и отправился по указанному Папагаем маршруту.

Два налево, три вверх, два направо, два вверх, три налево, три направо. Вуаля!

Запомнить было легко — у Джубы была изумительная память, — а вот выполнить, гораздо сложнее. Приходилось учитывать стражников, которые очень удивились бы, узрев странного распорядителя в зеленой куртке.

Тем не менее, он шел верным путем.

***

В то же время в зале происходило представление. Стражники по очереди задавали Папагаю-оракулу вопросы, и тот неспешно отвечал на каждый. Правда вот ответы его были весьма однообразны, и все до единого предрекали скорую гибель вопрошавшему.

Клоунесса Мявка пыталась что-то сказать птице на ухо, но Папагай взъерепенился и не желал слушать советов. Все шло к тому, что гастролеры вскоре будут биты.

Всех Порву тоже это понял по недовольному гулу толпы, и встал прямо за Папагаем с невероятной железякой в руках, готовый отбиваться до последнего.

И даже клоун Бип никуда не прятался. Он давно понял, что из этого ужасного града живым не уйти, после чего поплакал и смирился. А приняв судьбу, преобразился. Он внезапно осознал, что больше не боится. И это ощущение наполнило его новой, незнакомой доселе силой. Он встал плечом к плечу с Всех Порву, взяв в руки простую палку и нож.

Очередь дошла до самого царя. Мявка, дерзко глядя поверх голов стражников, вперила взор в Кощея и резким, неприятным голосом спросила его:

— А вы, великий бессмертный царь, не хотите ли узнать свою истинную судьбу?

Уже за одну эту фразу ее могли тут же схватить и казнить на месте, и стражники гневно приподнялись со своих мест, но Кощей одним повелительным взмахом руки остановил всех.

— Почему бы и нет, — его хриплый, низкий голос звучал, как приговор, — давайте же узнаем, сколько мне осталось?

Зал напрягся, Мявка напряглась, даже Всех Порву замер недвижимой глыбой, понимая, что происходит нечто неординарное.

Лишь Папагай был свободен и расслаблен. Сидя на своем насесте, он свел глаза впереди, не поворачивая головы, и вперился взглядом в лицо Кощея.

— Ну и сколько же? — поторопил его царь.

— Кар! — отчетливо начал считать Папагай. — Кар! Кар! Кар!..

***

Аркасар уже давно не крался по коридорам, он мчался игривой ланью, сайгаком, бешеной кошкой, старательно считая повороты и надеясь, что не сбился в пути. Второго шанса уже не будет, и он это прекрасно понимал.

Вот же, вот же, вот же! Дернула жадность и некоторое безденежье, а теперь несешься по дворцу существа, которым пугают детей, да и взрослых тоже. И если ошибешься, жить тебе всего ничего.

Несмотря на то, что почти все стражники были на представлении в коронном зале, патрули никто не отменял. Пару раз Аркасар чуть было не столкнулся с проходившими соседними коридорами стражами, но вовремя успевал приостановиться и пропустить их мимо.

Везло. Пока еще везло.

К слову, он вполне оценил воинский потенциал Кощея. По крайней мере, то, что видел своими глазами, внушало уважение, Громославу стоило бы поостеречься. Если бы царь горы пошел войной на Тридевятоземелье, то имел бы все шансы на скорую победу. Это факт. Но существовали еще и нюансы.

Вот, наконец, последний поворот по плану Папагая, и Аркасар вылетел прямо на двух стражников, охранявших широкую дверь.

Опешили все. Но импресарио опомнился первым.

— Господа! Почему вы не на представлении? Царь лично послал за вами! Поспешите же!

— Но… — попытался возразить первый стражник, — мы должны караулить здесь!

— Должны! — подтвердил второй.

— Приказа покинуть пост не было! — вновь вступил первый.

— И быть не могло! — опять включился второй.

— Да что же вы сегодня все такие недоверчивые! — горестно возвестил Аркасар, и двумя точными ударами вырубил обоих стражей, после чего снял с пояса первого связку с ключами, выбрал более-менее подходящий, и с третьей попытки отпер тяжелую дверь, ведущую в покои Кощея.

Комнаты царя выглядели шикарно. Темные лиловые портьеры, золото, красное дерево.

Сейф у стены. Высокий, крепкий, несокрушимый.

Если Яйцо хранится в замке, то только здесь. Лучшего места не сыскать!

Навыки мастера-взломщика Аркасар приобрел в юности, и с тех пор только и совершенствовал их. С сейфом он справился быстро, но, открыв его, ощутил разочарование.

Внутри были бумаги, слитки золота, украшения, пара клинков, но не было главного — Яйца!

Но Аркасар был уверен, что он на верном пути. Не мог Кощей хранить свой главный приз, основную ценность где-то в ином месте. Только здесь, в пределах своих апартаментов.

Он ходил по смежным комнатам, изучал обстановку, что-то замерял, шевелил губами, щелкал пальцами.

Времени оставалось в обрез. Папагай не сможет вечно дурить мозги Кощею. Надо спешить ему на выручку.

И тут, как щелкнуло, подобный сейф он видел уже однажды, и у него был особый секрет — поворотный механизм.

Нужно только надавить вот здесь, а потом дернуть вот сюда…

Массивный сейф развернулся легко, без единого скрипа, и в заднем его отсеке хранился лишь один-единственный предмет, облаченный в деревянный чехол, обтянутый мягкой кожей.

Великое Яйцо!

Глава двадцать пятая. ПОЧТИ ПОБЕДА

Первый богатырь Велиграда, правая рука воеводы, Святополк был растерян и зол. Задача, поставленная царем, превышала все мыслимые показатели разумности. Это вам не за хлебушком сходить в бакалейную лавку!

Слыхано ли, отправиться в кощеевы земли и похитить самое главное сокровище темного повелителя, а после уйти живым.

Невозможно!

Поэтому богатырь думал вечер, ночь и день, и