Ты что, всё это время здесь стояла? – удивляюсь я. – Так долго трамвая не было?

– Нет, мы со Светкой в «Домовую кухню» заходили.

– Меня ждала? – строго спрашиваю я.

Она едва заметно краснеет, но не признаётся.

– С чего бы?

– А с чего бы тебе трепать, что я прижимался и щупал тебя?

– Я про «щупал» вообще не говорила! – возмущается она и краснеет ещё сильнее.

– Вся школа об этом судачит, – вру я. – Про «прижимался» тоже незачем было заливать, а то, знаешь, придумают такое, замучаешься потом отмываться.

Она поджимает губы.

– Юль, пойми, я всё равно уеду после школы. Мы может и не увидимся больше никогда, а ты тут навыдумывала себе. Прекращай ты это. Поняла?

Она ничего не отвечает. Приезжает трамвай и мы снова едем, как в прошлый раз, прижатые друг к дружке. Она всю дорогу молчит и только незадолго до своей остановки спрашивает:

– А ты куда уезжаешь?

– Когда? После школы? Поеду в МГУ поступать.

Ни о каком МГУ я и не думаю, ляпаю просто так, чтобы она от меня отстала. Романа с пятнадцатилетней Джульеттой мне только не доставало…

Лиды в отделе нет и я прохожу прямо к Гусыниной. Сегодня работы для меня не имеется, зато меня хочет увидеть Платоныч. Блин, где моя мобила! Вот мне делать нечего, как ездить туда-сюда через весь город. С завтрашнего дня буду звонить, прежде чем приезжать.

Я набираю служебный номер с телефона в кабинете тёти Любы и узнаю, что он хочет мне кое-что показать. Что-то, что может меня заинтересовать. Для этого я должен через сорок минут быть у ресторана «Солнечный», напротив стадиона. Ну, оке. Именно там, откуда я сорок минут назад выезжал. Зина даёт мне бутерброд с бужениной и, быстро его заглотив, я еду обратно. Нет, ну вот надо так. Лучше бы домой сходил пообедать…

Юрий Платонович подъезжает минут через пять после того, как я появляюсь на условленном месте.

– Ждёшь уже? Привет.

– Здрасте.

– Пошли, – говорит он пожав мне руку. – Познакомлю тебя с человеком одним.

Мы поднимаемся по ступенькам длинного крыльца, но идём не ко входу в ресторан, а к боковой двери над которой мигает неоновая надпись «Бар». Она издаёт лёгкий гул, похожий на звуки светового меча Скайуокера из «Звёздных войн».

Дверь оказывается закрытой и Платоныч несколько раз стучит в неё. Через некоторое время она открывается и на пороге появляется человек лет сорока пяти. Он сухощав, коротко подстрижен и очень серьёзен.

– Заходите, – говорит он и скрывается внутри. – Дверь на замок закройте. Мы не работаем сегодня.

Мы заходим. Зал небольшой. Вдоль стен стоят столики со стульями, в глубине небольшая стойка, с высокими барными табуретами. За стойкой на зеркальной стене расположены полки с расставленными на них бутылками.

– Ого, какие у нас злачные места имеются, – уважительно говорю я.

– Это Егор, – представляет меня Платоныч, – а это Альберт… Эдуардович.

Тусклые выпуклые глаза Альберта внимательно меня изучают. Он ничего не говорит и молча проводит сканирование. Я тоже ничего не говорю и спокойно смотрю на него. Зачем мы здесь, я не знаю.

– Егор, – говорит мой старший товарищ. – Я Альберта очень хорошо знаю. Мы с ним вместе ни один фунт соли съели. Я ему доверяю. Надеюсь, у вас тоже сложатся нормальные отношения. Нравится тебе место?

– Да, – отвечаю я. – Отличный бар. Для нашего города уровень просто космический, как мне кажется. Не знаю, правда, как с ассортиментом, но на первый взгляд выглядит зачётно.

Платоныч хмыкает и бросает взгляд на непроницаемого Альберта.

– Но я не пью, если что, – добавляю я. – Так, на всякий случай напоминаю.

Я улыбаюсь, пытаясь сделать обстановку более непринуждённой.

– А мы и не пить пришли, – кивает Юрий Платонович. – Я тебе предлагаю разместить здесь ваш букмекерский штаб.

– Прямо здесь? – удивляюсь я и поднимаю брови. – На виду у всех?

– В том-то весь фокус. Представь, ну кто может заподозрить, что тайные незаконные операции происходят прямо здесь, практически на глазах у всех.

Альберт не сводит с меня своих телескопов.

– А деньги как при всех принимать? Тут же и обычные посетители могут оказаться. Или Альберт Эдуардович может закрывать бар на спецобслуживание?

– Могу, – кивает тот, – но это несколько всё усложняет. Нужно показывать выручку побольше, ну и административные кое-какие действия нужно предпринимать. Да закрывать незачем, мне кажется. Вот за этой ширмой можно делать всё, что угодно и из зала никто не заметит.

Он показывает на красивую ширму у стойки, прикрывающую один столик.

– На входе у нас мальчик стоит, – продолжает Альберт. – Может пропускать только своих. По паролю, например.

– Скажите, а у вас есть импортный алкоголь? – спрашиваю я. – Такой, которого нигде больше не найти?

– Есть, – выдержав паузу, отвечает бармен.

– И коктейли? «Маргарита» там, «Дайкири», я не знаю, «Кровавая Мэри»?

Платоныч опять хмыкает.

– Для школьника ты проявляешь неплохую осведомлённость, – замечает бармен. – Кое-какие коктейли имеются, но ассортимент напитков непостоянный, экзотических вообще не бывает.

– Типа текилы?

– Текилу я и сам никогда не пробовал, вообще-то.

– Значит, я правильно понимаю, что в тресте ресторанов и ОБХСС у вас всё схвачено? Ну, то есть каких-то внезапных проверок и наездов быть не должно.

Альберт молча поворачивается к Платонычу и строго на него смотрит.

– Нет, – говорю я, – у нас же откровенный разговор, как я понимаю. Вы оказываетесь в курсе моих дел, а я должен понимать насколько мне здесь будет безопасно.

Платоныч кивает.

– Да, нас не беспокоят.

– А клиентура какая? – интересуюсь я.

– Хорошая клиентура, самая лучшая, – отвечает Альберт.

– Сколько вы хотите за приют?

– На первые три месяца положим десять процентов. Дело новое, незнакомое, ни вы, ни я не знаем будет ли успех. А дальше уже посмотрим, куда дальше плыть.

– По цене ничего не могу обещать. Вы знаете, кто будет единоличным оператором тотализатора?

– Знаю, – кивает бармен. – Не скажу, что меня это очень радует, но попробовать я готов. Ваши клиенты станут моими, а мои вашими.

– А радио можно поставить?