– Да, он очень заинтересовался камешками.

– Расскажите, каким образом вы оказались ему должны.

Леон не любил вспоминать эту историю, куда вляпался по собственной дури. Но, кажется, этот следователь просто так от него не отстанет. Пришлось в подробностях рассказать, как он попался на удочку к опытной авантюристке. Следователь слушал его, не перебивая, изредка записывая что-то в блокнот.

– Вы меня отпустите? – с надеждой спросил Леон, закончив рассказ.

– Да, но под подписку о невыезде. Вы где остановились?

– Снял квартиру в центре. А как мне вести себя с Дохловым? Он требует, чтобы я отчитывался перед ним каждый день.

– Как вы это делаете?

– По мобильному. Он звонит вечером, часов в восемь. Не исключено, в городе его люди следят за мной. Он будет спрашивать, за что меня задерживали.

– Скажите, что проверяют всех посторонних, кто приходит к Елене Соколовой, из-за взрыва ее машины. Про то, что вы знаете о смерти Петровой и Голованова, – ни слова. И еще. Скажите, что не успели ничего рассказать Елене о завещании, мы вас забрали.

– Какого взрыва? Лялю тоже пытались убить?

– Или ее, или ее мужа.

– Когда?!

– В понедельник утром. Погиб охранник.

– Черт знает что. Вы думаете, это Дохлов делает? Зачем ему? Чем они ему помешали? Чтобы получить все камешки, ему достаточно дождаться, когда они окажутся в моих руках, и просто забрать их у меня. Кстати, я не исключаю, что он так и собирался сделать, даже придумал, как выкрутиться из этой ситуации. А ведь я не подумал, Дохлов мог догадаться, что не все так просто с наследством! Сестры могли отказаться продавать фамильные украшения… Ни одна из них не бедствует. Если честно, я и сам не собирался их продавать. Уверен: в банке лежит достаточно средств для моей оплаты долга Дохлову и дальнейшей безбедной жизни.

– А что вы собирались делать, Сергеев? Когда вы планировали рассказать им о подлинном содержании завещания?

– Когда? В тот день, когда мы бы собрались все вместе! Готовил им сюрприз. Без них мне все равно ничего не получить, вы же должны понимать!

– А если вы останетесь один?

– Это сколько же человек нужно перебить, чтобы остаться одному? Я не сумасшедший, чтобы думать, что можно убивать безнаказанно.

– А вообще убивать можно?

– Не придирайтесь к словам, пожалуйста. Поверьте, я не убивал свою тетку. Всю жизнь я думал, что у меня никого нет, родители жили очень замкнуто. Сейчас я понимаю почему. И вдруг я узнаю о своем дворянском происхождении. И нахожу родственников. Теперь мне есть чем гордиться! Впрочем, вам этого не понять.

«Нет, нам не понять… Мы из двортерьеров, за наследствами не гоняемся… Мы гоняемся за теми, кто лишает жизни ни в чем не повинных людей из-за какого-нибудь наследства…» – думал Борин, подписывая Сергееву пропуск на выход из здания.

* * *

– Слушаю вас внимательно, доктор. – Мельком глянув на экран мобильного, Ляля прижала телефонную трубку к уху плечом, так как руки были в муке.

– Привет, Ляля! Звоню, чтобы доложить – приехал из Германии Макс Эйтель.

– Сашке звонил?

– А что нам Соколов? Нам ты нужна, кормилица. В прошлый раз ты Макса чем угощала, что он с трапа самолета к тебе за стол просится?

– Приворотным зельем, Березин, – рассмеялась Ляля. – Только когда это было-то?

– Значит, не меня одного, – пробурчал тот тихо и вздохнул, но Ляля расслышала и, смутившись, поторопилась сменить тему:

– Я так понимаю, что одними пирожками я сегодня не отделаюсь?

– Господи, ниспошли мне такую понимающую женщину в подруги жизни! Лично я хочу твой фирменный салат с черносливом и мясо под майонезом.

– Бессовестный ты, Березин.

– Не стыди меня. Я просто одинокий, вечно думающий о домашних щах мужчина.

– Что же это тебя медсестрички не подкармливают, хотя б из жалости? Уж выбрал бы одну да женился!

– Нужен я им, старый пень.

– Не кокетничай, Березин, не девушка! Ладно, приходите к семи. Будет тебе и мясо, и салат, эскулап. До Соколова дозвонюсь сама, не переживай.

Ляля достала из морозилки свинину и нарезала на тонкие ломтики. Уложив мясо в сковородку, покрыла кольцами лука, а сверху смазала майонезом. Этот рецепт был у них в семье «дежурным», но часто у Ляли просили приготовить именно его. Свекла в микроволновке уже дошла до нужной кондиции, издавая попискивающие звуки…

Ровно в семь часов послышался звук отпираемой ключом двери.

– Это мы, – послышалось из коридора нестройное трио.

– Так, уже хороши!

– Зайка, не сердись. – Соколов попытался принять строго вертикальное положение, но не удалось. Пакет, явно наполненный бутылками, звякнул об пол.

– Извини нас, Ляля, – поддержал под локоть друга более трезвый Эйтель.

– Проходи, Макс. Я смотрю, ты самый адекватный из троицы. А вы оба для начала суньте дурные башочки под кран с холодной водой, потом присоединяйтесь к нам.

– Лялька, не шуми! Где мое мясо и салат? Приготовила? – Березин сдвинул брови домиком, но осекся под строгим взглядом Ляли. – Слушай, Сашок, пойдем примем душик, а то нам ничего не дадут. Сейчас и Верунчик подтянется на подмогу твоей праведнице!

Звонок внутреннего телефона, возвестивший о приходе Верунчика, то есть Хохлуновой Веры Андреевны, заставил двух мужиков спешно ретироваться в ванную комнату.

– Фу, Ляль, что за амбре? – Вера сунула ей коробку с тортом и принюхалась.

– Это, Верочка, твои дружки пришли из ресторана!

– И где же они?

– Двое отмываются. Иди сюда, главный сюрприз со мной на кухне.

Вера поспешила по коридору за Лялей.

– Макс! Сколько же мы не виделись! – Она протянула ему обе руки.

– Практически со школы. Веруня, да ты просто расцвела, – чмокнул он ее в подставленную щеку.

– Да ладно тебе, Макс. Я и в школе красавицей не была, а уж сейчас!

– Хохлунова, не греши! Ты же знаешь, я врать не умею.

– Это точно. Он у нас редкостный правдолюб. Ляль, сейчас расскажу тебе одну историю…

– Веруня! Вот язык у тебя так и остался помелом!

– Ну я только одну историю, Максик.

– Ладно, бог с тобой. Все равно тебя не остановишь! – Он обреченно махнул рукой.

– Ну так вот. Наша классная Элина Ароновна была, мягко скажем, человеком странным. Мужа не имела, детей тоже, так что представляешь, на кого была направлена вся ее нерастраченная педагогическая энергия? Причем ей казалось, что психологические приемчики, кои она применяла, а то были задушевные беседы, она ведет лишь во благо заблудших деток. А детки в основном считали ее потуги напрасными и тихо, но без злобы подсмеивались над ней. Короче, она думала, что воспитывает, мы делали вид, что поддаемся дрессуре. Но наш Макс однажды устроил ей показательно-воспитательную «порку», и именно в тот день, когда та собралась так же показательно «выпороть» нас пятерых: меня, Маринку Кузнецову, Макса, Березина и твоего Соколова. Ее всегда бесил наш «союз нерушимый». Подготовка и обработка членов нашей пятерки шла всю неделю. И вот – собрание, на которое был приглашен директор школы Николай Иванович Мельников. Ее тронная речь о вреде кастовости и клановости в социалистическом обществе произвела впечатление на директора. Он даже перестал рассматривать птичек за окном и уставился на нее в ожидании продолжения. Со словами: «А между тем такие, как некоторые члены касты (дальше перечисление пофамильно нас пятерых), лицемерят друг перед другом и совсем не товарищи друг другу», – она, торжествуя, посмотрела в наш угол. Далее из ее уст полился сравнительный анализ разговоров с каждым из нас. Нужно сказать, что Макс, будучи вызванным на приватную беседу первым, сразу понял, в чем дело. В сумке у него был диктофон, вещь по тем временам диковинная, привезенная родственниками из Германии. Он незаметно нажал кнопочку. Вечером, сидя у него дома, мы слушали, как Элина Ароновна доказывает Максу, почему ему, такому умному и талантливому, не следует якшаться с такими личностями, как… далее по списку остальные члены касты. Причем, по ее словам, каждый из нас говорил о нем кое-кому кое-что нелицеприятное. На вопрос Макса, а кто ей это рассказал, она загадочно ответила: «Ну вы не одни в классе». У нее еще была сеть информаторов. Но наша педагогиня не учла, что мы действительно были кастой. На диктофон были записаны и разговоры с остальными членами оной. Сценарий тот же. Такой-то о тебе, Марина (Вера, Саша, Володя), сказал то-то, а ты, такой честный (порядочный, доверчивый и т. д.), с ним (с ней) дружишь! Вот это все Макс дал прослушать всему классу. Стояла гробовая тишина. При первых же звуках своего голоса, доносящегося из диктофона, Элина Ароновна побледнела и с расширенными от ужаса глазами опустилась на стул. Николай Иванович молча дослушал пленку до конца и так же молча вышел из класса. На него было страшно смотреть. Элина Ароновна на полусогнутых засеменила за директором. Надо сказать, я тогда немного струхнула. Дело могли повернуть так, что мы бы оказались виноватыми. А нам еще оставалось учиться целый год. И нужны были характеристики для поступления в институт. Что говорил директор, человек интеллигентный и даже мягкий, нашей классной, осталось тайной. Элина Ароновна доработала до конца учебного года и исчезла из школы. Мы спокойно проучились до выпускного и получили на руки свои первые характеристики. У каждого было написано: «честный, принципиальный». Вот и все.