– На лодке или как?

– Нет, вплавь.

– Ты? Вплавь? Как ты себе это вообще представляешь? Ты ж не тренированный совсем!

– В понедельник начинаю тренироваться. Никакого алкоголя, никаких сигарет. После работы буду ходить в «Нептун» или другой бассейн. Когда станет тепло, начну плавать в море. Родственникам я уже неопреновый костюм заказал, они пришлют.

Я повалилась на диван. Новости оказались просто сногсшибательными!

– Может, мне все это снится? Что ты несешь?!

– Некоторым это удалось.

– Ага, а сколько еще утонуло?! Мне дед рассказывал.

– Ох, дед твой. Много он понимает! И вообще, чего ты так окрысилась? Умел бы я так плавать, как ты, давно бы уже нацепил ласты – и гудбай, страна родная, усвистел бы на Гесер. Для тебя это вообще не вопрос.

– Так далеко и не надо, – пробормотала я. – Если добраться до нейтральных вод, там достаточно кораблей ходит, они подберут. Это мне тоже дед рассказывал.

Андреас кивнул.

– Тут он, как ни странно, прав.

Он отпил еще глоток и теперь уже явно был навеселе.

– Нет, нет, – я замотала головой, как при зубной боли. – Это ужасно опасно!

– Да знаю, я ж не идиот!

– Почему ты хочешь это сделать?

– Почему? И ты еще спрашиваешь? Потому что у меня никогда не будет профессии, которую я хочу иметь. Потому что я никогда не смогу говорить то, что думаю. Всегда, всю жизнь придется врать. И вечно буду отрываться от коллектива. И еще – тут никто никогда никому ничего не объясняет. Просто выполняй приказы, и всё. «Герр Кушвиц, делайте так-то и так-то! И никак иначе! Возражения не принимаются!» Им нужны не люди, им нужны идиоты!

Он опять уставился в пол.

– Ну почему ты такой?! Другие вот как-то справляются же! И не выступают, когда не надо. И от коллектива не отрываются.

– Откуда мне знать, почему я такой! И наплевать на это! Уж какой есть!

– Наплевать, значит! – повторила я раздраженно.

Где-то открылось окно, и до нас донеслась музыка – «Карат», «Властелин мира».

Вдруг Андреас наклонился и положил левую руку на столик.

– Ты чего? – удивилась я.

Он перевернул руку внутренней стороной вверх. Я посмотрела на его запястье. Длинный шрам. Никогда его раньше не видела. Андреас все время носил браслет из длинной кожаной ленты, а сегодня почему-то снял.

Я перевела взгляд на Андреаса. Посмотрела ему в глаза.

– Это ты… сам?

Он кивнул.

В голове не укладывается!

– В интернате. Меня быстро обнаружили. Отправили в больницу, а через пару дней – обратно. Такой театр устроили – будь здоров! Каждый день к «гражданину начальнику интерната» таскали. Почему это я хочу избежать ответственности, да настоящий гражданин так не поступил бы, да ты просто трус. Ну и так далее.

Он презрительно скривился.

– Здесь даже убить себя спокойно не дадут.

Я вскочила с дивана. Меня трясло.

– Конечно, не дадут, а ты как думал? А что было бы с Сакси и со мной – без тебя?!

– Вы справитесь, – мотнул он головой.

– Не-е-ет! – заорала я. – Не справимся! Мне тоже не дают учиться тому, чему хочу, не забыл случайно? У отца крыша набекрень, мама дома почти не бывает, дед совсем чокнутый, на заводе старый пердун за жопу хватает! А теперь еще и ты хочешь меня бросить!

Я упала на диван и разревелась. Меня всю трясло. Вид у Андреаса был испуганный – такой он меня никогда еще не видел. Но мне было плевать! Я рыдала и не могла остановиться.

Андреас откинулся на спинку кресла, оно тихонько заскрипело.

– Вот черт…

Взял с полки кожаную ленту, начал медленно обматывать запястье.

– Логика-то простая… – пробормотал он. – До того как самоубиться, можно попытаться сбежать.

Я вытащила из кармана носовой платок, высморкалась.

– Ну, супер! И когда отчаливаешь?

– В конце лета, когда море прогреется.

– Оно никогда не прогревается – это ж Балтика, а не Балатон!

– В общем, где-то в августе.

Я взяла стаканчик и отпила глоток. Водка обожгла горло, но через пару секунд в желудке потеплело, и я немножко успокоилась.

– Откуда хочешь стартовать? Из Варнемюнде?

– Еще не знаю. Надо собрать информацию. Это не так-то просто.

– Само собой. Иначе любой дурак мог бы взять и смыться.

Андреас грустно усмехнулся:

– А то!

– Дед знает, где на побережье располагаются воинские части. Он за этим тщательно следит, привычка еще с войны. Могу его порасспросить.

– Правда можешь?

– И еще у него есть карты побережья. Держит их в шкафу. Они, конечно, старые, 1935 года, но география с тех пор не сильно изменилась.

Андреас кивнул.

В горле стоял комок. Мне срочно надо было на свежий воздух. И побыть одной.

– Если хочешь, я прямо сейчас к нему пойду. Он наверняка дома.

Андреас посмотрел в окно.

– Да, можно. Мне пойти с тобой?

Я встала.

– Нет.

– Бутылку с собой прихвати, – Андреас ухмыльнулся. – Огненная вода развяжет ему язык. И спрашивай не конкретно, чтобы он ничего не заподозрил. А то, чего доброго, выболтает всё нечаянно или того хуже – листовки развесит.

Я сглотнула. В ситуации, в которой мы оказались, виноват был дед – отрицать это бессмысленно.

Не завари он всю эту кашу, Андреас сейчас продолжал бы учебу в техникуме, а я готовилась бы к выпускным экзаменам.

– Обо мне лучше не упоминать.

– Конечно.

Я тупо стояла посереди комнаты, в голове шумело от водки.

– В универсаме спросят удостоверение личности…

– Попрошу Торстена, может, он с тобой сходит.

Мы спустились вниз по лестнице, перепрыгнув через провалившиеся ступеньки.

Андреас постучал в дверь Торстена. Тот открыл и мрачно сообщил:

– У меня завтра экзамен.

Андреас объяснил, что нам надо, и ушел к себе. Торстен снял с крючка аляску.

– Спасибо, что пошел со мной, – поблагодарила я его по дороге в универсам.

– Да не вопрос, – пробормотал тот рассеянно.

– А ты вообще-то что изучаешь?

– Мелиорацию.

– Интересно?

– Да как сказать… На медицинский я ведь недобрал.