Лизу увезли в деревню. А обо мне забыли. Я сидел целыми днями в своей комнате один и всё думал. Я очень тосковал по своей тундре и по своей яранге, и по матери, и по отцу. Лето прошло, а корабль всё не собрался идти на Чукотку. Я очень боялся, что теперь меня Биллингс не возьмёт с собой. В то же время я не знал, куда дели Лизу. Я похудел и не хотел вообще брать пищу. Несколько раз я плакал, потому что не знал, где находится Лиза. Всё это время ко мне заходила только кухарка. Она приносила мне еду. Тяжко вздыхала, когда видела, что я не съел ни кусочка. Я сидел на полу и всё думал свои длинные думы, когда ко мне зашёл Биллингс. На этот раз Биллингс не кричал, а смотрел на меня мрачным взглядом. А я глядел в его глаза. И тут я понял, о чём этот человек думает. Его мысли были для меня открыты, хотя он молчал. «Старый я дурак, не учёл, что у дикарей свои дикие нравы. Он не понимает, что обесчестил девушку. Куда его деть? Куда деть его ребёнка? Не дай бог, ещё умрёт от тоски. Вон какой стал, кожа да кости. Не женить же его на Елизавете, в самом деле! Слава богу, что узнали заранее и отправили её к тётке в деревню. Ребёнок родился вылитый чукча. Добро бы мальчик, а то ведь девочка такая страшная. Ей только жить среди чукчей».

И я спросил:

– Что это значит «обесчестил»?

Биллингс дико посмотрел на меня.

– А почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Потому что вы сейчас так подумали.

– Откуда ты знаешь, о чём я думаю?

– Я настоящий северный шаман, – ответил я. – Вы можете со мной не говорить, а я слышу ваши мысли. Вы сейчас подумали, что я дикарь и обесчестил девушку.

– И ты всегда знаешь, о чём думают другие?

– Нет, я ощутил этот дар только сейчас впервые. Шаман должен пройти испытание страданием, голодом и одиночеством. Тогда он приобретает такой дар. Мои родители шаманы. И я потомственный шаман. Но пока я почти ничего не умею.

Биллингс был безмерно удивлён. И хотя всё, что я сказал ему, было очевидной правдой, он не верил и был в панике.

– У вас нет такого понятия, потому что вы живёте в дикости. У нас девушку берегут, и она выходит замуж с согласия родителей и после специального обряда венчания в церкви. Это большой и святой праздник у наших людей. Девушка должна быть невинной, она не может спать в пологе голой с мужчинами, как у вас. А если она родит ребёнка до венчания, то опозорит себя и родителей. И всё это и есть бесчестье, – ответил он.

– Значит, Лиза родила девочку, и она вам не нравится, потому что похожа на меня. А Лизе она нравится?

– Лиза в ужасе. И она больше не хочет тебя видеть.

– А когда вам дадут корабль ехать на Чукотку?

– Когда кончится эта зима.

– Я возьму девочку и отвезу её к своим родителям. Она чукча, и ей надо жить среди чукчей. У вас она будет несчастна, потому что вы не понимаете нашей красоты и нашей жизни.

– Я подумаю. А пока она будет жить в деревне. Если хочешь, я отправлю тебя к ним, а Лиза приедет сюда. Имей в виду, что ты её больше не увидишь. Я этого не допущу. Никто здесь не должен знать о том, что у Лизы ребёнок.

Через два дня меня отправили в деревню. Здесь я увидел свою дочь. К ней была приставлена кормилица. Девочка была очень красивая. Они просто этого не понимали. Но она была наша. От чёрных волосиков до смуглых пальчиков она была моя. У меня было такое чувство, как будто я сам её родил. Однако я сильно тосковал по Лизе. И решил поехать в Питер сам, без провожатого. Я не верил, что Лиза не понимает, какая красивая у нас девочка. Я решил сказать, что могу жениться на Лизе по обычаю белолицых. Если надо, я стану как таньги[17]. Ранним утром я собрался и пошёл пешком на станцию. Мы ехали сюда на поезде. А со станции меня везли на лошадях. Моя большая ошибка и ошибка моих воспитателей в том, что я не знал, что такое деньги. Я жил на всём готовом, и не знал про эти бумажки. У меня их не было. Я пришёл на станцию и стал спрашивать, когда будет поезд в Петербург. Оказалось, что он уже ушёл. Я сел на скамейку и решил ждать до следующего дня. Но мне не удалось спокойно сидеть и часа. Меня оглушили мысли проходящих мимо и сидящих рядом на скамейках людей. Самые спокойные, глядя на меня, думали: «Откуда такая образина?» Я встал и отошёл от вокзала. Под деревьями стояла скамейка. Я сел, оглянулся вокруг и никого не увидел. Так неподвижно я просидел до темноты. Зажглись звёзды. И я ощутил страх. Недалеко в кустах стояли трое. Я понимал, что мысли их нехорошие. Но я не знал тех слов, какими они думали. Мне просто было страшно. Я встал и решил всё-таки идти к свету. Но не успел. Они окружили меня и сбили с ног. Потом ударили чем-то по голове. Я чувствовал, как они шарят по моим карманам. Когда они всего меня обшарили, один из них пнул меня с досады и сказал:

– Одет нормально, а денег нет. У, харя!

Они сняли с меня верхнюю одежду и обувь, ещё побили ногами и ушли. Голова моя была разбита, оставшаяся одежда грязная, лицо разбитое и распухшее, руки и всё тело болело от колотушек. Я очнулся и не знал, что делать. Шатаясь, я пошёл к вокзалу. Но там какой-то мужик меня не пустил. Взял за рубаху сзади, завёл за тёмный угол и дал пинка.

– Убирайся отсюда, образина поганая!

Я упал в кусты. Мне было холодно, очень больно, я хотел есть и пить. Катам меркичкин![18] Я бы совсем замёрз там, если бы к тому моменту не подъехал кучер на лошадях с имения Лизиной тёти. Он меня нашёл. Кормилица удивилась, что я не пришёл, когда малышку купали и укладывали спать. Я очень любил играть с ней в этот момент и никогда не пропускал её купание. Я уходил к себе, только когда она засыпала. Кормилица пошла к Лизиной тётушке и сказала, что меня нет. Стали искать. Дворник сказал, что видел, как я ушёл в сторону станции. Тётушка быстро снарядила лошадей на станцию. Меня нашли полуживого, замёрзшего, избитого. Привезли в дом. Я долго болел. Тётушка послала за Биллингсом. Он приехал вместе с Лизой.

Я рассказал ему, как и зачем путешествовал. И что я согласен жить как белые люди и жениться на Лизе по их обычаю.

– Ты не можешь жениться на Лизе. Ты здесь никто, без роду и племени. У тебя за душой ни копейки. Ты даже не знаешь, что такое деньги. Содержать семью здесь ты не можешь, а к вам Лиза не поедет. Лиза тебя не любит. Ваш ребёнок случаен. Спроси её сам. Я специально привёз её, чтобы она тебе всё сама сказала.

Пришла Лиза. Посмотрела на меня, заплакала и сказала:

– Атык, извини меня. Я не знала, что от того, как мы с тобой играли, бывают дети. Мама мне ничего не говорила об этом. Мне всего пятнадцать лет. Я не хочу выходить сейчас замуж. И я не люблю тебя и этого ребёнка. Уезжай к себе домой и увози девочку к своей матери. Пусть она её воспитывает. Ты ведь так предлагал моему отцу?

Я молча кивнул и больше не сказал ни слова. Через месяц крытая повозка увезла нас, меня и девочку, на судно новой полярной экспедиции.

Шаман замолчал и погрузился в свои длинные молчаливые воспоминания.